Артистка Норильского Заполярного театра драмы им. Вл. Маяковского.
Родилась в г. Горьком в семье военнослужащего.
Окончила Горьковское театральное училище, работала в драматических театрах Пензы и Оренбурга.
С 1987 г. – работает в Норильском Заполярном театре драмы им. В.В. Маяковского. В ее репертуаре многочисленные роли: царица Екатерина («Шут Балакирев», Г. Горин), Бабушка («Деревья умирают стоя», А. Касона), Голда («Поминальная молитва», Г. Горин), Лошадь («Очень простая история», М. Ладо), Кристина («Два старых краба с нежным панцирем», Р. Баэр) и многие другие.
Звания: Заслуженная артистка России.
Семейное положение: воспитывает сына.
Нина Борисовна, я слышала, в детстве Вы мечтали стать химиком. Почему все же выбрали актерскую профессию?
Наверное, потому, что верю в судьбу, предначертание, когда человек чего-то хочет, но сам не осознает, откуда в нем это взялось. И, видимо, так выпали звезды, что я, к несчастью, оказалась в театре.
К несчастью? Отчего же так мрачно?!
Отнюдь не мрачно, такова данность. Один мой знакомый режиссер очень остроумно выразился: жизнь актрисы в театре – это короткий анекдот. Что на самом деле так, во многом наша профессия жестокая и унизительная. Путь очень тернист, тяжело пробиваться, когда за тобой никого нет, и приходится опираться только на собственные силы… Я все время пробивалась сама. И, вы знаете, прошла через мощную мясорубку в театре. После окончания училища, попав по распределению в Пензу, сразу стала играть большие роли - в нашей профессии это не прощается. Во всяком случае, своему сыну Арсению такой судьбы не желаю, хотя мужчинам у нас легче, чем женщинам. Понимаете, в театре очень трудно себя не запачкать, здесь слишком много компромиссов и интриг. Хотя, вроде, где их нет? Но повышенная актерская эмоциональность накладывает свой отпечаток. Издержки профессии… Эмоции бегут впереди нас, и никуда от них не денешься, приходится постоянно себя притормаживать. Хотя у меня не раз были возможности изменить свою судьбу.
Каким же образом?
Уйти в кинематограф. Сразу после училища меня часто приглашали на съемки, я не раз ездила на пробы – на «Мосфильм», «Ленфильм», Свердловскую, Рижскую киностудии… Как шутила сама про себя, уже просто негде их ставить, эти пробы! (Смеется) Помню, еще в студенчестве произошел курьезный случай. Как-то в театре ко мне подошла незнакомая женщина: я, говорит, ассистент режиссера, Людмила Гурченко уехала на другие съемки, а нам срочно нужно отснять ее героиню в профиль и со спины - вы так подходите по фактуре! Я согласилась. Это был мой первый опыт в кино, название фильма сейчас и не вспомню.
А еще меня приглашали сниматься в фильмы «Звезда пленительного счастья», «Романс о влюбленных», «Сибириада», «Соломенная шляпка» - да что говорить, масса предложений! Иногда даже соглашалась, мы приступали к репетициям, но… По разным причинам я так и не снялась ни в одном фильме. Часто театр не отпускал, приходилось выбирать. И я выбирала театр. Но ни о чем не жалею, значит, не судьба. Видимо, главным для меня тогда было другое, или я просто не была готова пойти по тому пути… Вообще, мало кому из провинции удается пробиться в кино – сломаться можно за раз! Потому что, если уж в театре тяжело, то в кино и подавно. И держаться в этой обойме, постоянно бороться, чтобы тебя не спихнули с колеи… Я решила, что это не для меня.
То есть, по своей натуре Вы не борец?
Нет, не борец. Никогда не отличалась особой решимостью. Обычно про себя говорю, что я женщина сильная, но хрупкая.
Нина Борисовна, вы говорите, что в театре не прощают ранний успех. Как же при такой внутренней хрупкости Вам удавалось сносить зависть и недоброжелательство?
В училище педагоги мне говорили: ты сломаешься, не выживешь в театре с твоим характером. И однажды я действительно сломалась, о той драматической ситуации ни то, что говорить – вспоминать не хочется. Благо, друзья помогли…Наверное, это тоже не случайность, а закономерность: значит, я должна была выжить, стать крепче. Потому что, если выбираешь жизнь – нужно учиться жить. На каждом этапе, на каждом болевом изломе. Учиться понимать: что за сигналы тебе посылаются? И идти дальше.
Можно ли сказать, что по натуре Вы фаталистка?
Раньше я действительно была фаталисткой, но сейчас вряд ли могу о себе такое сказать. Наверное, потому, что понимаю: в жизни немало других факторов, которые имеют для нас не меньшее значение.
А в театральную мистику Вы верите? В то, что играть пьесы некоторых авторов среди актеров считается опасным для жизни – например, Булгакова, Чехова, Гоголя?
Я считаю, что подобные страхи стоит принимать как данность. Но чтобы они не вылились во что-то роковое или драматическое, их нужно отследить и переработать в свою пользу. Не буду раскрывать все секреты, но когда, скажем, в конце спектакля по сюжету я умираю, то внутри себя трансформирую это и мысленно говорю совсем другое, выстраиваю некие защитные механизмы, чтобы не притянуть к себе подобную ситуацию. Ушла со сцены и все, что там было, оставила позади. Правда, честно признаюсь, такая отстраненность порой дается с большим трудом!
Вы предпочли театр. А театр отвечал Вам взаимностью?
Не подумайте, что хвастаюсь, но мне грех жаловаться на недостаток ролей, за всю жизнь я ни разу не была в простое. И если в кино не сложилось, то в театре как раз все наоборот. Значит, такая судьба, выбор был сделан правильно.
Приходилось ли Вам отказываться от ролей?
Мы люди подневольные: назначили – и попробуй откажись! Однажды в спектакле «Чума на оба ваши дома» Григория Горина мне дали роль героини, которая значительно моложе меня. Я говорила режиссеру, что как бы хорошо я внешне ни выглядела, внутренне-то я уже другая! И играя Розалину, испытывала жуткие комплексы, даже плакала, пока, наконец, меня не заменили. Надеюсь, подобного больше не случится.
А роли на преодоление, такие, что давались бы с трудом, часто достаются?
Не сказать, что часто, но, конечно же, встречаются – как и у всех. Например, в спектаклях «Два старых краба с нежным панцирем», «Деревья умирают стоя»… Так, как бабушка в последнем из них, которая в финале прогнала собственного внука, - я бы так не смогла. Когда мы выстраиваем какие-то принципы - это, наверное, отчасти от негибкости характера. Известно выражение, что сильные люди не гнутся, они сразу ломаются – и в том их слабость. Но мою героиню для меня оправдывает то, что она решилась на этот поступок ценою собственной жизни. Просто она поняла, что с ее прямотой и честностью жить после такого обмана она просто не сможет. Не захочет! Но лично мне в жизни подобная жесткость не свойственна.
Нина Борисовна, в таком случае, какие роли Вам наиболее близки?
Сейчас я с удовольствием играю в «Шуте Балакиреве» императрицу Екатерину. В моих глазах она, прежде всего, несчастная женщина, которая знает свои пороки, но слишком слаба, чтобы справляться с ними. Вечно кающаяся – мне кажется, она из таких женщин. И волей судьбы вынужденная быть властной.
Вам лично по характеру властность не свойственна?
Вот уж нисколько! В первую очередь, считаю, нужно уметь властвовать собой, а это гораздо сложнее. И мне бы не хотелось, чтобы меня воспринимали как человека властного. Хотя, возможно, у кого-то и складывается такое впечатление из-за моего низкого голоса - ощущение этакого металла. Что лишний раз говорит об обманчивости внешности, потому что, как уже говорила, внутри я человек достаточно хрупкий и ранимый.
А как насчет азартности?
Азартна ли я? Очень! Бросила играть в карты только потому, что когда проигрываю, не злюсь ни на кого, но ужасно нервничаю. А когда человек сидит и нервничает, вокруг тоже все начинают дергаться. Когда-то я играла в шахматы – не то, что бы очень хорошо, но уж если садилась – измором брала, партнер просто не выдерживал! Но шахматы все же не азартная игра. А вот рулетка – да! И поскольку играю редко, то получается, как в той поговорке – по дурости везет! (Смеется) Причем, когда мы приходим в казино, беру на спор взаймы, и не только не проигрываю, но еще и в выигрыше остаюсь – уже несколько раз так бывало! Правда, сейчас стараюсь себя урезонивать и азартными играми не увлекаться - все-таки, слишком большие нервные затраты, оно того не стоит. Мне и так есть куда себя тратить.
В вашем театре любят розыгрыши?
Да, а почему бы и нет, если есть чувство юмора, и твой коллега готов к розыгрышам? Я в этом смысле очень благодарный партнер, потому что в таких случаях никогда не могу удержаться от смеха! И актеры, с которыми много лет проработала, прекрасно знают мою слабость. Иногда достаточно чуть сместить акцент, интонацию - и все, ты уже хохочешь. А то порой выходишь с сумкой или чемоданом на сцену, а тебе туда подложат какой-нибудь груз весом с твою жизнь!
Нина Борисовна, а в казусные ситуации, когда Вы вынуждены были импровизировать, вы попадали?
Да сколько угодно! Со мной вообще случается очень много казусов. Однажды у меня был очень смешной случай на гастролях в Липецке. В одной из сцен спектакля происходит диалог между умирающим бойцом и его женой, которую я играла. И вдруг из зала мне начинают отвечать, причем, даже не очень выбиваясь по смыслу. Сначала мы не поняли, решили, что режиссер устроил нам какую-то подлянку с импровизацией. А потом оказалось, что в зале сидела сумасшедшая женщина! К счастью, она не кричала и не ругалась, просто говорила про свою несчастную жизнь, но пока ее не вывели из зала, продолжалось все довольно долго. И что вы думаете, на этом закончилось? Если бы! Дальше по сюжету умирающего бойца должны были плавно опускать через люк, и все время между нами продолжается диалог, и довольно длинный. И вдруг он падает в этот люк! Я что-то говорю, а сама думаю: как же продолжать спектакль, что с моим партнером? В какой-то момент я сделала паузу, как бы осмысливаю, что произошло. И вот, в полной тишине, этот актер стал ругаться матом. Он не понял, что его слышат – и я на сцене, и зрители в зале! Можно понять: у человека стрессовая ситуация, чужой театр, он не знает, как выбраться, ну и не сдержался. А самое смешное, что наш умирающий в итоге вышел на сцену, что невозможно по определению – он не может ходить, он умирает! И когда увидел меня, стал как-то медленно оседать. Потом мы хохотали до слез!
Или однажды я играла в спектакле «Интервью в Буэнос-Айресе». По сюжету революционеры устраивают расстрел: сначала вспышка яркого света - в нас как бы стреляют, потом резкое затемнение, и нужно срочно уйти за кулисы. А в том театре была оркестровая яма, ее почему-то не закрыли. И вот, мой партнер отвлекся, забыл меня увести, и я в темноте грохнулась в эту яму! Но я всегда мужественно падаю, без воплей. И, слава Богу, пока, тьфу-тьфу-тьфу, до серьезных травм не доходило. Хотя случалось и такое, что увозили на скорой. Однажды партнер в танце меня так раскрутил, что не смог потом поймать, я улетела и очень сильно ударилась позвоночником о станок. Закрыли занавес, меня увезли в больницу, сделали блокаду, и я вернулась доигрывать спектакль - еще целый акт оставался. А что делать, зритель-то сидит! У нас все так: даже если артист болен, но температура у него ниже сорока, он идет и работает, если нет замены - а как иначе? Такая профессия.
Да, но при ваших-то северных условиях…
Условия совершенно экстремальные, что и говорить. В полярную ночь постоянно хочется спать, не понимаешь, где день, где ночь, да и отсутствие витаминов сказывается. Но справляемся. Конечно, и кофе пью, и разные настойки. Чтобы восстановиться, читаю соответствующую литературу, или, если есть время, хожу на выставки, в хорошую погоду стараюсь выбраться на природу. А еще очень люблю сауну и баню, причем, для меня это целый ритуал - постоянно беру туда с собой разные масла и благовония.
Беседовала Елена Коновалова
