Если хотите знать, полное имя Джо Хилла – Джозеф Хиллстром Кинг. Если сейчас у вас вдруг забрезжило смутное подозрение, что это имя могло где-то попадаться на глаза, подскажу, где – на начальных страницах в книжках другого автора по фамилии «Кинг», там, где обычно пишутся посвящения. Уж больно любит этот Кинг посвящать свои книжки членам своей семьи. В общем, не откладывая дальше, тянем кролика из шляпы – начинающий писатель Джо Хилл, дебютировавший романом «Коробка в форме сердца», сын Стивена Кинга. Та-дам, типа.
Семейственность даёт о себе знать – в первую очередь Хилла также интересует всё ужасное, странное и потустороннее. (Хотя, справедливости ради, заметим – вряд ли у него была масса вариантов. Мировая общественность, думается, не пришла бы в восторг, если бы сынуля Стивена Кинга дебютировал вдруг сопливым любовным романом). Есть и другое сходство – как и Кинг, Хилл ищет корень зла в семье и воспитании своих героев. Едва ли не всё зло в «Коробке» исходит от отцов или отчимов – кажется, Джозефу пора поговорить с папой по душам.
На этих чертах, впрочем, общее заканчивается – Хиллу совсем несвойственно несколько патологическое пристрастие Кинга копаться в психике своих героев и доходить в этом до каких-то совсем уж пугающих глубин. Его специальность – это динамика; «Коробка» хватает читателя за шкирку с первых страниц и дальше тащит его за собой со скоростью курьерского поезда, не забывая при этом время от времени шмякать его головой о шпалы или попадающиеся вдоль дороги столбы. В книжке есть сцены, написанные столь смачно, что пробирает порой аж до мурашек. Не самая привычная, наверное, для писателя похвала, но стоит признать, что Хилл – отменный постановщик; он очень хорошо чувствует, как и что должно произойти, чтобы читателя тряхнуло посильнее.
Он не хотел смотреть туда, но не мог не смотреть. Привидение сидело на месте: голова чуть склонилась набок, на губах играет легкая улыбка, будто старик размышляет о чём-то приятном или видит хороший сон. Кажется, он не слышит её. У Джуда появилась какая-то мысль, ещё неоформленная, ещё невыразимая словами. С закрытыми глазами, с едва заметным наклоном головы привидение как будто бы … прислушивалось к чему-то.
«Прислушивается ко мне», – подумал Джуд. <…>
Он обернулся, чтобы взглянуть на привидение, и в тот же миг покойник вскинул голову и поднял веки. Вместо глаз у него были черные каракули. Как будто ребёнок взял фломастер – волшебный фломастер, рисующий по воздуху – и старательно закрасил глаза старика. Черные линии вились и закручивались, будто черви, спутавшиеся в клубок.
Старик улыбнулся ему – короткой, зловещей улыбкой, не раздвинув сомкнутых губ.
И всё было бы совсем шоколадно, если бы на горло песенке Хилла периодически не наступала ровно та самая черта, что не пускает в потенциальные классики огромное число современных авторов – мышление не словом, но картинкой. Хилл как будто ищет вдохновения не в литературе, а в кино – он в первую очередь работает на то, чтобы читателю было легко визуализировать происходящее, а на такие тонкости, как особенности языка, изгибы фразы или жемчужины точно подобранных словечек времени просто не остаётся. Иногда он доходит до крайностей – например, когда пишет, что привидение в его книге передвигается как будто в стоп-кадрах. Визуализировать, действительно, проще простого – картинка складывается в голове сама собой, яркая, чёткая, объемная. Но вот того сладостного, головокружительного почти ощущения от встречи с невероятным, невозможным, невообразимым, что столь ценно в книгах мастеров жанра, от Лавкрафта до, чего уж там, того же Кинга, у Хилла нет. Хороший из Хилла придумщик? Безусловно. Хороший ли рассказчик? Вполне. Но до хорошего писателя ему ещё расти, расти и расти.
 Сайт – www.biruza.ru |
Книги для обзора предоставлены книготорговой сетью «Книголюб» Адреса центральных магазинов:
|
