«Красные волки, красные гуси», Мария Галина

Мария Галина из тех авторов, которые должны стоять на нескольких полках сразу. Она писатель-фантаст и критик-теоретик фантастики: печатается в соответствующих журналах, получает соответственные премии, переводит собратьев по нише вроде Клайва Баркера или Джека Вэнса, и вообще активно занята тематическим культуртрегерством. Еще она поэт, тяготеющий к классическим формам и зарифмованным строфам. Но помимо того, ее присутствие в «большой» литературе настолько ощутимо (последний роман «Малая Глуша» номинировался на несколько мэйнстримных премий сразу, включая «Большую книгу» и «Нацбест»), что очернять ее сегментным ярлыком, ставшим в последнее время совсем уж ругательством, было бы неправильно. Сборник разножанровых рассказов «Красные волки, красные гуси» прямое тому подтверждение.

Если кому и известен выход из «фантастического гетто», так это ей. Она не натыкается на обычную в этих местах колючую проволоку по периметру — не поддается экстазу декорирования, демиургическому комплексу, манере прорабатывать условности в режиме самоцели или унавоживать «реальность» до состояния фентезийного сеттинга. Фантастический элемент у Галиной является средством для представления многослойности бытия. Причем эта формула работает всегда, независимо от того, насколько стандартный материал Галина использует. И в антиутопии, проходящей по ведомству альтернативной истории («Прощай, мой ангел»), и в классической постапокалиптической притче («И все деревья в саду...»). Впрочем, еще убедительнее те рассказы, где «условная реальность» является чем-то совсем приватным и невесомым («Ящерица»). А иногда ее попросту нет, и даже тогда какой-нибудь фельетон про домашних животных («Краткое пособие по собаководству») может погрузиться в эсхатологический сумрак из-за одной только догадки, что «Они играют на лучших наших чувствах. На любви. Материнском инстинкте. Долге. Ответственности. Они будят в нас лучшие качества и обращают их себе на пользу. Миллионы людей существуют только для того, чтобы кормить, любить, размножать, лечить и пестовать собак».

Но самый ходовой тактический прием у Галиной — внедрять авторскую мифологию в большой Советский Миф. Известный позднесталинский научпоп «Дневники натуралиста» превращается в магический реализм («Красные волки, красные гуси»). Прекрасно стилизованный одесский анекдот про контрабандистов выглядит так, будто написан Ильфом и Петровым в соавторстве с Лавкрафтом. А в по-гриновски лиричной истории про любовь большевика к дочери пособника белых, трагический конфликт разрешают марсиане («В плавнях»):

«- Вот вы, товарищи, прилетели с Марса, — укорил Никодим, — а в Бога верите. Это нехорошо.

— Мы соблюдаем обычаи, — сказала женщина, накрывая на стол, — в чужой земле всегда надо соблюдать обычаи. Это правильно»

Конечно, после такого велик соблазн окрестить творчество Марии Галиной постмодернизмом, однако это было бы не совсем верно. В ее трепанациях мифа, перевертышах высокого/низкого и цитатной мозаике нет никакой игры. Это что-то очень серьезное, интуитивное, живое и дышащее почти в биологическом значении. Ее проза похожа на некий биогуманитарный организм, этически нейтральный, к которому по определению неприложимы всякие идеологические надстройки, философии, концепции и стратегии. Он просто приспосабливается к своему ареалу обитания. В котором индейские предания, соцарт, рекламные ролики, голливуд, русалки и прочие природно-климатические нюансы. И нужно сказать, что выращенные в «Красных волках...» организмы мало того, что чертовски жизнестойкие, так еще и очень перспективные с точки зрения эволюции.