«Эксмо», Москва, 2013. — 352 стр. Тираж — 3100 экз.
Всем ценителям исторических романов известно, что самый влиятельный человек в аристократическом государстве — это придворный шут. Именно болван в нелепых туфлях и колпаке с бубенчиками обычно лучше всех осведомлен о болевых точках местной публики; он достоверно знает, что скрывается за внешним блеском монаршего двора и наверняка мастерски способен переложить вроде бы известные истории на собственный лад — ну вот, например, шекспировское сказание о короле Лире. Другое дело, во что превратится такой пересказ — скорее всего, в поток раблезианских скабрезностей и нечистот, который незамедлительно заполнит тронную залу, да так, что потом её вовек не отмоешь. Что с него, дурака, возьмешь?
Роман «Дурак» американского прозаика Кристофера Мура — это похабный фарс с элементами высокой трагедии, над которым хочется не просто смеяться и плакать, но рыдать и хохотать, после чего тщательно вымыть мозги с мылом, чтобы удержаться от искушения выложить пару неприличных цитат в социальную сеть. Королевский шут по имени Карман, любимчик Лира, знатный злослов, грубиян и насмешник, по уши влюблен в младшую дочь старика, прекрасную Корделию. Да вот незадача — монарх вздумал выдать девушку замуж, а отчаянная попытка расстроить помолвку привела лишь к знаменитому «nothing will come of nothing», изгнанию принцессы и самовластию её дурных сестриц. Оскорбленный паяц, пытаясь исправить положение, жестоко мстит бедолаге Лиру и развязывает гражданскую войну, но ниточки хитроумной интриги все время путаются в его руках: тщательно пестуемая комедия оборачивается новыми и новыми бедствиями, в повествование втискиваются макбетовские ведьмы, ворон-пошляк, почти что гамлетовский призрак и сексуально озабоченный гигант. Ближе к финалу параллельная вселенная «Лира» окончательно превращается в альтернативную, но к тому моменту половина читателей наверняка удалится сердито распивать Earl Grey, а второй половине станет все равно, что там с сюжетом — они расслабятся и будут получать удовольствие.
По сути, пинками, затрещинами и нецензурной баранью Мур выгоняет из театра классическую шекспировскую труппу, после чего заставляет ошалевших актеров продолжить их спектакль в замызганном балаганчике на ярмарочной площади. Не сразу, но те свыкаются с новыми типажами и сниженной лексикой, и зрители тоже свыкаются, потому что болевой шок быстро идет на убыль, и происходящее начинает напоминать не Рабле, а скорее похмельного Пратчетта в постановке ребят из «Монти Пайтон». Британский юмор, сочетающий грубоватое народное остроумие, тонкие каламбуры и изящную историческую сатиру (чего только стоит изысканное предложение переносить место рождения Иисуса каждые четыре года, чтобы избежать новых крестовых походов) расцветает в романе пышным розовым кустом; если не лезть в него голыми руками, то риск поцарапаться, например, о сравнительно безобидное словечко вроде «пихабельности» сравнительно невелик.
Вы все еще желаете испытать свое чувства к Шекспиру? Тогда вам сюда.
