Теоретически-то сейчас страшно, пусто и безысходно. Главное в эпохе не то, хорошо сейчас или плохо (это все относительно), а будет ли лучше завтра. Предпочтительнее жить вот сейчас, нежели в российские 1930-е годы, потому что – субъективное ощущение – сейчас получше, все-таки побогаче и посвободнее. Однако принципиально не то. «Новое поколение советских людей будет жить лучше, чем предыдущее». И вообще-то жило. Ведь в 1970-х лучше, чем в 1930-х? Ну, лучше. Ну, значит, удивительное дело, не врали. Ныне мир - глобальная система, и загадывать будущее надо сразу для всех, и брать «среднее арифметическое» - всех стран, всех регионов. Будет ли в 2050-х лучше, чем в 2000-х? При линейном развитии существующих трендов – сомнительно. Хуже скорее будет. Для большинства, оговорюсь, хуже. А это какая-то черная яма истории получается. Век от века все лучше, а тут, по неясным обстоятельствам – хрен тебе…

Такая литература

Каждый способ производства, как известно, обладает некоей планкой. Никакое развитие производительных сил ничего за ней не дает. Количественные показатели вырастут – не заметят. Или заметят, что стало хуже, чем было. Скажем, замена бронзовых изделий на железные – технологический скачок, да. Однако железом воевать дешевле и эффективнее, чем бронзой. И если железными орудиями начать воевать по модели каменного века – то есть не брать рабов и «мочить» тотально – все тотально и умрут. Чтоб железо не навредило, ему должно соответствовать что-то в отношениях. Чингисхану, например, не нужно машинное производство и т.д.

Электронные технологии, ядерные энергии – и классика в экономике, по сути, викторианский порядок, словом и делом. Но это какой-то Чингисхан, если не с пулеметом, то с телеграфом. Уже сейчас, например, четыре пятых человечества ничего не выигрывают от технического прогресса (а пятьдесят лет назад выигрывали: вот в чем, наверное, фишка-то).

В динамике капитализма, с точки зрения пролетария, видны четыре этапа. В первый, от начала до конца 19-го столетия, все катилось точно в соответствии с «Капиталом». То есть «обнищание наемных рабочих» параллельно с «накоплением капитала, овеществляющим труд». Где на рубеже веков, между 19-м и 20-м, стабилизировалось и длилось пару десятилетий. С 1920-х пошел рост заработной платы, пошли социальные программы, у наемных работников появились права, прав становилось больше.

В середине 20-го века на Западе оформился «средний класс», исчезла абсолютная бедность, и т.п. Процесс шел с 1920-х до 1980-х, а потом… все опять по классикам. Этого не видно: жизненный уровень высок, прав достаточно много. Но тенденции – а именно поэтапное увеличение доли «труда» в разделе прибыли суть ставка социал-демократов – более нет. А это главное. Бобик сдох. Неявный пакт, заключенный государством и всеми классами, уже историческое событие. У нас, в России, кстати, прогресс возможен. Нас и аршином общим не измерить, и верить в нас некоторое время можно. У нас рост производительных сил – это еще рост субъективно воспринимаемого «уровня жизни». У нас еще весело «делать деньги», причем в любой социальной страте. В цивилизованном мире, судя по всему, дело обстоит хуже. И главный бобик, возможно, сдох даже не в экономике. Не обязательно читать Маркузе и Делеза. Есть и просто писатели: американец Брет Истон Элис, француз Мишель Уэльбек. Они, конечно, про то, как убивают и трахаются. Но еще они про Закат Европы. У нас, с точки зрения их поэтики, чудесная жизнерадостная страна. Однако, увы, рано или поздно тоже станет «цивилизованной».

Ну да хватит литературы.

Отходняк социальному государству

Мы странно мыслим себе «антиглобализм». Ну, чего им там, в самом деле, чего им «Макдоналдсы» сделали? Мы не видим греха в «Макдоналдсе» и здраво полагаем, что богема бесится с жиру. Оно, конечно, и богема, и не самая бедствующая, но… Антиглобализм как последний чих. Очень точный чих. Того самого социального государства. Они правильно понимают, чего не любить.

Антиглобализм, конечно, прежде всего, глобален. И он, конечно, борется не с глобальностью, выступающей как условие его самого. Социальное государство умерло по простой причине: его грохнули стратегические инвесторы. Инвестор – страшное слово, жуткое создание в современном мире. Социальное государство означало две вещи: рост зарплат и социальных субсидий. Для бизнеса оно означало сокращение прибыли и рост налогов. И бизнес стал уходить. Туда, где приятнее ставки. И государство поняло, что бизнес надо держать любою ценой. И все. Комбинация беспроигрышная для «бизнеса», пока существует «бизнес» как таковой. За ограничение «свободы финансового капитала» выступил сам Джордж Сорос, выступил точно (политик в нем, по-видимому, сильнее бизнесмена). Еще в конце 1990-х, в книге «Кризис капитализма», он предложил наднациональный контроль.

Того же хотят антиглобалисты. Только в более жесткой форме. Возможно, в массе они не знают, чего хотят. Не помеха: если подумают, то ведь сразу узнают. Они хотят сильного всемирного государства. Они – главные мондиалисты планеты. Только такое государство, как его ни зови, остановит бесконтрольные мировые потоки. Ставка их борьбы, в ее разворачивании, именно такова, но эта ставка бита заранее. Ход – ответ. Сборка любой глобальности возможна лишь на базе США, но США и есть выражение основного накопленного капитала планеты. Мировое государство сейчас возможно только олигархическим. Причем в точном смысле этого слова (у нас, вопреки публицистике, все же не олигархия: ядром элиты в РФ не выступают кингмейкеры, что обязательное условие классического олигархического правления… вот в США - олигархия).

Тогда с ним – с его потенциальностью - должно бороться? Тогда противоречие, близко не диалектическое, поскольку синтеза нет. Куда ни пойдешь – коня, как минимум, потеряешь. Антиглобализм должен одновременно хотеть и не хотеть пришествия планетарных институтов. Идея о том, что планетарные институты индустриальной цивилизации (постиндустриальная фаза не наступила) могли бы не быть «буржуазными», только идея, и в этом качестве вредна. Вообразим, что рабовладение может кончиться государством свободных землепашцев. Вообразим? То же самое. Класс, вынесенный в название формации, вынесен туда, простите, не зря. Он всегда, всегда обладает перевесом в решающий такт при интеграции любого порядка (и если у Маркса все же была ошибка, то, вероятно, в приписывании пролетариату несвойственных ему полномочий – всех полномочий - субъекта исторического развития). «Мировой профсоюз трудящихся» конца индустриальной фазы невозможен. Причины, по которым он невозможен, выводимы теоретически и легко представимы практически. У него нет достаточного собственного ресурса, и достаточен ресурс против. Он будет либо куплен, либо разогнан, либо формально-юридическим образом послан на три известные буквы. Короче, его не пустят писать нормы для экономики. А бутылочки пошвырять – это дело святое, и это, конечно, всегда пожалуйста…

Получив в целях собственной деятельности недиалектическое противоречие, можно сразу идти по домам. Напомню, что речь велась, как это ни странно, о перспективах социал-демократии («антиглобализм» как ситуативно заданный предел определенного образа мыслей, образа политических действий). Социал-демократы хотели улучшить мир, тихо и мирно, честные-хорошие люди. Однако в начале 21-го века очевидно, что образ мыслей исчерпан. Бобик, напомним, сдох. Всем потенциальным социал-демократам лучше не заморачиваться и сразу, не вступая в дискуссии, двинуть в запой… Спиться за здоровье наемных работников – едва ли не единственное, что для них можно сделать, не сходя с привычных, начала 20-го века, платформ.

К невозможности СССР

Вообще-то начинали с КПРФ, с того, как надо «социал-демократизироваться». Может создаться впечатление, что так ратуется за советский строй. То есть, принято считать, что бывают социал-демократы, и бывает советский строй. Однако скажем сразу, не ратуем. В силу обстоятельств банальных. Все, что перестало быть действительным, видимо, было не самым разумным. В локальной стычке победа добра или зла – вопрос соотношения сил и умения ими распорядиться, не более. В тотальном масштабе – а падение стран суть масштаб тотальный – победителей, как правило, не судят, и это с необходимостью… Такая вот, простите за цинизм, философия истории.

Если предположить, что в России сейчас существуют левые, их критика, в пространстве теории, в сердце, в ядре не должна быть озабочена каким-то «капитализмом». Все уже в словах. Более того, все слова, сказанные на Западе в 19-20 веках, более применимы к нашей реальности, нежели к их (у нас больше «капитализма», чем там, он более классичен, более, что ли, «академически строг»). Вся левая критика должна заняться СССР.

Один, только один вопрос всем «коммунистам» и «социалистам» России: окончание СССР – случайно или необходимо? Несмотря на любые варианты, есть два принципиальных ответа. И все народно-патриотические теоретики выбирают один из них: «предательство номенклатуры», «информационная война», «идеологическая энтропия» - по сути сочетаемый репертуар. Но так не бывает. Нигде и никогда более прогрессивный способ производства не менялся в таких масштабах на менее прогрессивный по чьему-то субъективному недогляду. Тогда вариант номер 2: «госкапитализм». То есть СССР – госкапитализм. У нас, оказывается, была с Западом равноправная параллель, и тогда переход с одних рельс на другие – теоретически возможен (хотя практически не очень хорошо объясним).

Наконец, есть третий порядок слов. Он не говорится ввиду очевидной крамольности: советский строй – не как снятие капитализма, но как предшествующая ему ступень, логически и практически. Государственная собственность – не снятие частной собственности, а ее же собственный момент, устраняемый в ее же восходящем развитии. То есть: коммунизм есть уничтожение «наемного труда», труда как товара (данного в неразрывной паре с «капиталом»), но СССР – это тот же знакомый труд, только… в менее эффективной исторической форме. Не наемный, но формально регламентированный, как, скажем, в империи Птолемеев. Тогда решением логических противоречий советского строя логично выступает капитализм. Практически, начиная со смерти Сталина, история СССР есть дрейф в сторону частной собственности (что замечают внимательные «коммунисты»), и никакой другой дрейф там невозможен (чего они не признают). Руководители предприятий 1960-1980 годов набирали все больше атрибутов частного собственника в плане неких прав на распоряжение, и дело велось фактически к а) рынку капиталов; б) рынку рабочей силы. Что, в излишне резкой форме в 1990-е, и случилось. Формой присвоения наемного труда (экономически сильнейшего, чем «птолемеевский» вариант) выступает не государство, внеэкономическое принуждение и закон, но капитал в качестве основного уклада: старый, и не очень добрый знакомый. В Российской империи, как бы ни называлась последняя, изучать его можно было лишь по книгам. А теперь – здравствуйте.

Абзац кажется отъявленным антимарксизмом, но лишь кажется. Левый хочет бороться «за счастье людей» не вообще и не с империей, например, Ашшурбанипала, а предметно – с капиталистическим способом производства и распределения, в том числе специфическим производством смысла. В таком случае надо принимать поздравления: архаичное средневековое государство-община с его «миром по совести» и тотальной идеократией кончено, на смену ему, корректно-диалектически, пришли нигилизм, экономика, «декодированные потоки». Просыпаться имеет смысл лишь сейчас, с появлением на ринге специфически твоего противника. Ну? Как поется сейчас в песенке: «все, что тебя касается – только начинается…».

Александр Силаев

P.S. Собственно, все три «медитации» - лишь пролог, введение к несказанному. Они только критичны. Критиковать, не давая усиленную тобой позицию критикуемого – более или менее интеллектуальное хамство. То есть эта позиция есть. Нет скорее пространства и времени на развертку. Кроме того, оборванное «введение» тоже жанр…