«Мы моськи не простые, нам слон хамил», – такой эпиграф можно было бы поставить. В общем, басня о том, как Силаев Александр Юрьевич и Павловский Глеб Олегович поругались. С типа главным политологом всея Руси. Называется – пообщались за родину.

Каждому свое

Впрочем, начнем с начала… Дело было еще прошлой осенью, попал я на это дело случайно, и были там великие всех мастей. Министры, особо видные «думаки», «Единая Россия» в первых лицах, Сурков еще речь держал. Старшие товарищи поясняли провинциальным товарищам-журналистам и лицам, к оным приравненным, как жить будем. Главный эффект подобного общения, как я понимаю, – создание сопричастности. Чтобы провинциальные товарищи возвращались, и дальнейшая их содержательность ложилась примерно в такие формы: «И говорит мне, значит, Сергей Кужегетович…». Не суть, чего за смысл. Главное, скорее, «атмосфера доверительного фуршета», один раз пойманная и далее пронесенная. Сквозь, значит, года и тысячи километров.

Боже упаси такие мероприятия осуждать, просто зарубка – каждому там свое. Акция «повышает общественную связность», и ладушки. Все заранее молодцы. Кому, значит, материала набрать, кому и водочки. Кому и «Сергей Кужегетович», а кому и саму Москву лишний раз увидеть. График форума 12-часовой, и как-то в «рабочее время» по Москве неловко… А после уже – лениво… И водочку я не пил – так что был политизированный вполне себе. Дайте мне Суркова, соскучился. Хочу суверенной демократии, дискурса, эпистем и политологии из первых державных уст.

Впрочем, политологи мне как-то интереснее политиков. Видно же, что последние в рамочке. И рамочка очень узкая. Это людям отсюда может казаться, что политик – это «чего хочу, того ворочу», а на самом деле коридор узкий. Слишком многое решено за человека, до человека, может быть, вопреки этому человеку (что относимо и к президенту). Идешь себе по коридору, блюдешь лицо. Речь любого такого блюдущего прогнозируема на 90%. Это не его вина, кстати. Скорее беда.

Политологу-идеологу, сколь угодно официозному, все же проще. Обстоятельства позволяют ему быть умным, так скажем (это не к тому, что политики дураки, это, еще раз, к разнице обстоятельств). От них чего-то ждешь. Не правды, так разумения.

Тесты на разумение

Как сказано, надеялся на разумение от Павловского. Долго и нудно задавал ему два вопроса. Вопросы такие – их надо задавать больше чем одной фразой. Давайте, чтобы совсем не подумалось, будто моська покусывает слона из голимой резвости, я их сейчас воспроизведу… И ответы… То есть тезис – Глеб Олегович либо хам, либо въедливое шарлатанство, либо все сразу – его же надо доказывать. Чтобы, значит, «ничего личного».

Значит, первое. Глеб Олегович, вы много говорите о таком идеале политики, как прозрачность. Связей, потоков, финансов. Много упрекая в том, что оппозиция вызывающе непрозрачна, с чем не спорю… Представим, «бог из машины» все сделал прозрачным. Все партии, все кланы, всех лиц. Чем бы это обернулось? Всем хана, но кому скорее?

Второе. Вы автор термина «путинское большинство». Поясните, пожалуйста, механизм. Это прямая апелляция к народу, как в случае, положим, Робеспьера, или все-таки элитный консенсус в обществе, пронизанном медийными токами и политтехнологией? Какой слой на самом деле в РФ опорный для власти? Если это элитный консенсус – что ему угрожает? Есть элитные группы, которые готовы из него выпасть? Которым интереснее – деструкция? Короче, нет ли угрозы повторения сюжета конца 1980-х?

…Я не знаю, как отвечать на эти вопросы. Частью они риторические, частью они на смысл. Можно одним предложением, можно долго – не знаю. Знаю, что абсолютно честно из позиции Павловского на них ответить вообще нельзя. Можно ответить – относительно честно и более-менее умно. Мне было интересно, в самом деле. И тем, как выкрутится. И тем, что меня, может быть, просветят.

Первый вопрос диплодок российской политологии парировал просто ором. «Это вы должны думать о прозрачности, а не я! Как журналист!» – «Я не спрашиваю, кто должен, я спрашиваю, что будет... Вы путаете модальности…». Диплодок упорно путал модальности: «Вы будете учить нас политологии?» – реагировало кремлевское чудо.

На второй вопрос отвечено было так: «Да, это именно я придумал термин путинское большинство… Я ввел его в политическую речь…» И далее про то, как именно вводят в речь.

Бляха-муха!

Стабилизец

Чего я понял? Ну, кроме того, что на вопрос было не отвечено в грубой форме? Это, кстати не большая беда – не за вежливость кормят технологов-идеологов. Главное, чтобы дело делали. Так вот – какое же дело делается, судя по ответам?

Орут на журналиста вообще в крайнем случае. Сильные мира сего знают, что это худший ответ, и есть инстинкт, помноженный на дрессуру – его избегать. Орут, когда совсем плохо. Когда вообще нечего говорить или когда достали. Но вопрос-то не оскорбляющий – «дайте экспертную оценку, если то-то и то-то – что будет?». Видимо, действительно, худо будет. Видимо, ответ: «Парень, дело туго, стабильность в этом социуме достигается только непрозрачными методами, мы их знаем и любим, короче, будем жить под ковром – а процесс понимай по трупам, которые оттуда выносит». Принцип клановости в РФ будет довлеть над принципом партийности и т. д. Следующая остановка, возможно, – армия и ГРУ заменяет ФСБ, то есть стержень государственности становится все более груб. А чего еще – под ковром-то?

Касательно второго пункта – просто понял, что прав. Можно убирать знаки вопросов из вопроса, и будет ответ. Консенсус прежде всего элитный, а потом уже «вообще» (при этом низшие страты терпят ради подкупа высших, а высшие им потом транслируют благодать). Консенсус – нестабилен. Московскую номенклатуру он, положим, устраивает. Но вот такие герои, как лидер национальной республики, крупный собственник, публичный политик – уже сомнительны. Они вполне себе могут позволить поиграть на общее понижение, как сыграла номенклатура СССР. Мораль текущего социума это не запрещает, институциональных преград не выстроено. Бери и дерзай.

Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"