В минувшую пятницу из жизни ушел мой научный руководитель, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института биофизики СО РАН Владимир Георгиевич Губанов. Как-то так получается, что все нестандартные и яркие личности в науке имеют нестандартные биографии. Недавно я писал про Николая Печуркина - семья староверов, путь из военной физики в биофизику. Владимир Георгиевич тоже не сразу пришел в биофизику. Сначала поступление в Казанский авиационный институт. Потом уход по собственному желанию. Несколько лет рабочего стажа грейдеристом и рабочим на деревообрабатывающем комбинате в Сухобузимском. Потом еще одна попытка продолжить обучение в технологическом университете и снова: «отчислен по состоянию здоровья и собственному желанию». К 22 годам он уже был женат, имел сына и поступал в Красноярский государственный университет как человек, умудренный опытом. На физфаке он и нашел себя. После окончания КГУ Владимир Георгиевич приходит в отдел биофизики Института физики СО РАН и с этого момента неразрывно связан с наукой.
В отделе биофизики он начинает заниматься математическим моделированием биологических процессов. Тогда все работы красноярских биофизиков, так или иначе, были связаны с системой жизнеобеспечения. Владимир Георгиевич тоже начинает работать в этой области. Он строит модели замкнутых систем и анализирует их поведение. Позднее возникают задачи, которые могут поставить только биофизики. Для того, чтобы понять реальные системы, надо работать с идеальными. Идеальный газ, абсолютно черное тело — объекты, которых нет в природе, но благодаря им физика достигла огромных успехов. Эту идеологию Владимир Георгиевич с коллегами приносит и в биологию. Идеальные замкнутые системы, экспериментальные микроэкосистемы с минимальным числом видов. Работы, выполненные при его участии в отделе биофизики, а позднее в Институте биофизики СО РАН, стали пионерскими.
Позднее опыт моделирования и использование идеальных моделей привели к тому, что Владимир Георгиевич стал, пожалуй, лучшим специалистом в институте и одним из лучших в стране по моделированию водных экосистем. В его активе и математические модели, описывающие целый водоем (Кантатское водохранилище в Железногорске), и модели развития отдельных популяций, обитающих в водоемах.
Возможно, формальные показатели научной деятельности В.Г.Губанова не так высоки. Несколько глав в монографиях (в том числе, зарубежных), несколько десятков статей в журналах (и опять же, в том числе, и в иностранных, профильных). Но его всегда отличала тщательность в подготовке своих трудов. Да и сейчас как минимум несколько статей с его соавторством находятся в редакциях журналов.
Помню, как он заставлял меня и других своих студентов помногу раз переписывать тексты курсовых работ. Он говорил: «Есть два стиля научного письма. Немецкий, обстоятельный, со сложными предложениями и оборотами. Он близок к русской речи. И английский — простой, быстрый, рациональный». Сейчас время английского стиля. Владимир Георгиевич же любил немецкий стиль. Его докторская диссертация — образец по-настоящему самобытной научной мысли и речи.
Владимир Георгиевич был не только высококлассным ученым. Это был душевный и чуткий человек. «Острое восприятие несправедливости» — фраза из его характеристики 1986 года. Современная наука — жесткая система. Его восприятие несправедливости не всегда принимало эти изменения в окружающем мире. Возможно, именно эта привычка пропускать все через себя и стала причиной столь раннего и трагического ухода
Институт биофизики — маленький институт. Уход человека в таком случае всегда трагедия для коллектива. А когда он уходит, не успев реализовать, все то, что еще мог — трагедия вдвойне. Светлая память о нем всегда будет в сердцах коллег и учеников.
