Сказать, что новая премьера Красноярского театра им. Пушкина «Девичник над вечным покоем» вызывает разочарование — ничего не сказать. Просто немыслимо представить подобный спектакль на сцене современного театра. За последние лет пять это, пожалуй, самая большая неудача в краевой драме.
«Мыльная опера»
В театре им. Пушкина подобный провал тем сильнее огорчает, что как будто и не было в нем за эти годы таких спектаклей, как «Чайка», «Похороните меня за плинтусом», «Таланты и поклонники», совсем недавних «Темных аллей»… С этими постановками можно спорить, в чем-то не соглашаться, не принимать — их эстетику, язык. Но вряд ли кто-то станет отрицать, что это современная профессиональная режиссура. О «Девичнике над вечным покоем» в постановке Александра Истратькова, увы, не скажешь ни того, ни другого.
Собственно, и драматургия комедии американского автора Айвона Менчелла «Кладбищенский клуб» далеко не блестящая. Так, незамысловатая история о трех немолодых вдовушках, которые каждый месяц вместе навещают могилы своих мужей. Но одна (Лариса Селеменева) при этом одержима воспоминаниями о своем усопшем супруге, вторая (Галина Дьяконова) чтит память мужа, но не прочь принять ухаживания приятного соседа-вдовца (Владислав Жуковский). А третьей (Тамара Семичева) вообще не очень повезло в браке, и она безуспешно мечется в поисках настоящей любви. Подобный сюжет сам просится в антрепризу, и на материале пьесы можно легко представить вполне симпатичный спектакль с мягким еврейским юмором. Кстати, жанр постановки обозначен у режиссера именно как лирическая комедия. Вот только на сцене в итоге получилась надрывная мелодрама, невероятно затянутая и фальшивая. «Мыльная опера» для бедных.
Временная несуразица
Впрочем, проблема не в жанровом несоответствии (это личное дело режиссера) — пусть была бы мелодрама, лишь бы грамотно и последовательно выстроенная. Но вот этого-то как раз и не произошло. Начать с того, что в спектакле трудно определить время и место его действия. Нелепые одеяния героинь невольно отсылают чуть ли не в 30—40-е годы прошлого века. Но чем вызван этот перенос, какой в нем смысл? А если спектакль все же о современных американках, то почему они так странно одеты? И почему все происходит в каком-то дешевом унылом интерьере, больше напоминающем заштатную гостиницу, чем жилой дом? Если бы не увидела в программке имя Елены Турчаниновой — ни за что бы не поверила, что это ее оформление.
Недоумения происходящему прибавляет присутствие массовки. Александр Истратьков, мастер актерского курса в Красноярской академии музыки и театра, занял в спектакле весь свой второй курс. В раннем приобщении студентов-актеров к сцене, на первый взгляд, нет ничего криминального. Но — всех скопом? В театре это первый подобный случай. И, видимо, последний — использование студентов в «Девичнике» откровенно не к месту. Надуманность приема особенно бьет по глазам в сцене, где вдовы приезжают на свадьбу к своей подруге. Почему-то на вечеринке кроме них и еще пары гостей — сплошная молодежь, которая лихо отплясывает рок-н-ролл в ярких одеяниях а-ля стиляги (опять же, в какое время все происходит?). А сами вдовы выглядят в этом юном окружении просто несуразно.
Инородное тело
И так далее, непостижимых нелепиц — как в оформлении, так и в режиссуре — в «Девичнике» с явными издержками, из чего складывается весьма хаотичная мозаика. Не спасает положение и актерская игра — в ней тоже немало всего лишнего и неестественного, от избыточного пафоса в одних сценах до откровенного комикования в других. Особенно раздражает нескрываемая игра актрис на публику, как на эстраде или в цирке, — обращаются они почему-то преимущественно в зал, а не друг к другу. И непонятно, как режиссер вообще мог допустить подобное…
И все же можно не сомневаться, что при всех этих несовершенствах спектакль найдет свою публику. Уже нашел — поклонницы сентиментальных мелодрам, где все без изысков, как в любимых сериалах, будут валом валить на «Девичник». Понравится он и тем, для кого эталон режиссуры — всего лишь прочтение текста. И лишь немногие почувствуют, что в театре вдруг откуда-то повеяло нафталином. Как будто достали из запасников старые одеяния, встряхнули и выставили на всеобщее обозрение. Не смущаясь их явной инородностью в общем интерьере…
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск»
