«У нас много красивых лозунгов»

Интервью Анны Никольской-Эксели с членами литбюро альманаха «Ликбез», посвященное созданию единого Дома алтайского литератора.

Вячеслав Корнев, редактор альманаха «Ликбез», лауреат премии Фонда имени В.П. Астафьева;

Владимир Токмаков, поэт, прозаик, журналист, член Союза российских писателей, член литбюро альманаха «Ликбез»;

Михаил Гундарин, поэт, прозаик, член Союза российских писателей, член литбюро альманаха «Ликбез»;

Анна: — Вячеслав, один из лозунгов «Ликбеза» звучит, как: «Работать ради возможности открытия новых творческих перспектив». Получается?

Корнев: — У нас много красивых лозунгов сформулировано. Конечно, лучше всего помещать их в контекст 15-20 летней давности, когда «Ликбез» искал свое особое место в литературном процессе. И лучше все-таки юношеский максимализм, чем старческий минимализм. В любом случае, наш «Ликбез» — это нечто большее, чем альманах или литературное сообщество. Изначально это была просто дружба молодых людей, студентов, которые, вдобавок ко всему прочему, еще и литературой пытались заниматься. Ну а что сделано, достигнуто за эти годы — не мне судить.

Анна: — «Ликбез» — издание довольно авангардное, во многом провокационное. По какому принципу Вы отбираете рукописи для публикации?

Корнев: — Я не самый строгий редактор, и зачастую публикую подборки стихотворений или рассказы в качестве аванса на будущее, если это произведения молодых людей, для которых сам факт публикации является хорошим стимулом. Иногда это действительно помогает, иногда кажется ошибкой, становится предметом общей критики. Но одним из принципов «Ликбеза» всегда было использование базы нашего альманаха в качестве творческой лаборатории и стартовой площадки. Думаю, что несколько фальстартов не дискредитируют эту идею.

Гундарин: — Если просто ответить — по качеству текста, это будет, по большому счету, отговорка. Так и в «Новом Мире» ответят, и в «Плейбое». Нам интересны авторы из разных регионов, молодежь, да и постоянных наших друзей стараемся не отвадить. Ну, собственно, всякий нормальный автор прежде чем присылать нам свои тексты глянет на прошлые номера — и что-нибудь «в разрез» слать не будет.

Токмаков: - Еще с конца 1980-х годов одним из принципов «Ликбеза» был эстетический плюрализм. Поэтому на страницах нашего литературного альманаха находили себе место многие талантливые писатели как авангардного, так и традиционного направления. Ну в каком еще издании можно встретить произведения, например, Дмитрия Александровича Пригова и нашего местного прозаика-консерватора, реакционера по эстетическим взглядам, Александра Михайловича Родионова?

Анна: — Вас уже окрестили «писателями-вредителями». Хотя по сути критика в адрес местечковости «Шукшинских чтений» и литпремии им. В. Шукшина, в том числе, — абсолютно обоснована. Удалось достучаться до власть имущих? Изменится ли что-то в следующем году?

Токмаков: — Все наши чиновники встроены в общероссийскую властную вертикаль. Что может измениться в культурной политике нашего региона, если все эти люди, несмотря на постоянную критику со стороны общественности и местных СМИ, остаются на своих местах? К тому же у них сложились хорошие отношения с писателями из алтайского отделения Союза писателей России. Вместе они, так сказать, дружно и без конфликтов, осваивают бюджетные средства... Даже явные провалы ни за что не вызовут отставку, потому что — зачем? Это же свои люди, плохонькие, но — свои, проверенные, предсказуемые, управляемые. Они не будут задавать странных вопросов, идти на конфликт из-за какого-нибудь там режиссера местного театра драмы или талантливого, но не вписывающегося в местные форматы писателя. Поэтому и Шукшинские чтения, и Шукшинская премия так и останутся глубоко провинциальными, пока будет существовать эта спайка — отделение Союза писателей России и очень недалекие чиновники от культуры. Кстати, губернатор края искренне хотел помирить всех местных писателей (а у нас, как и во многих регионах страны аж три различных, враждующих писательских союза). Для этого решили создать общий Дом литератора. И что же? Чиновники отдали его на откуп тому же самому отделению Союза писателей России, игнорируя два остальных писательских объединения. То же самое касается и вроде бы хорошей идеи грантов на издание книг местных авторов. Теперь догадайтесь с одного раза, кто получил практически все гранты в этом году?

Гундарин: —  Худо дело с литполитикой в крае, как впрочем, и с политикой культурной. На мой взгляд, власти просто БОЯТСЯ показаться кому-то извне, показать свой регион. Вот и замыкаются сами на себе и своих присных. Поэтому слышать критику они и не могут, и не хотят. Не меняется ничего, причем уже много лет!

Корнев: —  Литературный Алтай — это глубокая провинция, со всеми изъянами местечковой психологии. Здесь чиновники занимаются литературой, а литераторы стремятся выйти в чиновники, пролезть повыше по карьерной лестнице. Наши бюрократы вообще на редкость одаренные люди — доктора и кандидаты наук, лауреаты разных премий... Тот — автор (номинальный) некой книженции, хотя бы в жанре автобиографии, этот — завсегдатай спектаклей и концертов. И то, и другое — разновидность престижного потребления, ярмарки провинциально тщеславия. Поэтому номенклатурный и финансовый ценз — это первая и самая труднопроходимая преграда на пути в литературу на Алтае.

Анна: — Вернемся к проблемам начинающих. С первой рукописью на свет вылупляется эдакий гадкий утенок. А как превратиться в лебедя? И вообще, может ли молодой автор самостоятельно адекватно оценить свои силы?

Токмаков: —  Мне уже 41 год, а моей давней мечтой было найти для своих рукописей талантливого, чуткого, понимающего редактора. Вы же сами, наверное, знаете, что в мировой литературе очень многие шедевры стали таковыми именно благодаря грамотной работе с рукописью автора профессионального редактора. Их взаимного, так сказать, плодотворного труда. Хрестоматийный пример — история публикации знаменитой поэмы «Бесплодная земля» классика модернизма, будущего лауреата Нобелевской премии Томаса Стернза Элиота. Эту поэму отредактировал другой замечательный поэт Эзра Паунд (причем очень жестко, если верить источникам — чуть ли не сократив ее в два раза). Именно эта редактура сделала из гениального, но совершенно нечитаемого потока сознания — шедевр. Надо ведь уметь разглядеть в булыжнике — будущий бриллиант, и грамотно его огранить.

Сегодняшняя трагедия молодых писателей — это почти полная (особенно в провинции) утрата института профессиональных литературных редакторов. Отсюда катастрофическое снижение профессионализма, и куча безграмотного бреда, вываливаемого на литературные сайты в Интернете. Поэтому если есть возможность — показывайте свои рукописи старшим, более опытным, уважаемым вами писателям. Или посылайте их по электронке — сейчас ведь с установлением контактов и пересылкой рукописей нет проблем. Не обязательно соглашаться со всеми претензиями и предлагаемыми правками, но показывать — надо. Чтобы не вариться только в собственном соку. Лицом к лицу лица не увидать — большое видится на расстоянии. Нужен этот взгляд со стороны, тогда недостатки становятся заметнее.

Гундарин: —  Часто требуется молодым «попасть в обойму» — как и в советские времена. Сделать это молодому, да и немолодому провинциалу — непросто. Зависит от желания, умения, и качества произведений тоже. А вот тут парадокс: времена гениев-затворников прошли, по крайней мере, в литературе. Нужно научиться писать по-современному — а этого сделать, не публикуясь, нельзя. А «несовременных» и не публикуют! Кто может, из замкнутого круга выбирается сам и только сам. Так что дело не в образовании, дело в среде, если хотите в «тусовке». Вот чего не хватает молодым. «Ликбез» (хотя бы в своем, региональном, сегменте эту роль выполняет). Напутствие одно: нужно биться! не ждите, что кто-нибудь придет и заберет вас и ваши рукописи на «литературные небеса»! Вы сами кузнецы своей литкарьеры! И «Ликбез» вам в этом будет помогать, как может!

Анна: — Чтобы стать писателем, нужно закончить Литинститут им. Горького, на худой конец — любой филологический факультет. Так ли это? Верите ли Вы в самообучаемость?

Токмаков: - Чтобы стать писателем нужно иметь талант. Все остальное — условности. Для прозаика, правда, нужен еще некоторый жизненный опыт, наблюдательность, любовь к деталям и психологическим подробностям. А поэт вообще может жить в башне из слоновой кости — и действительно быть гением. Для поэта важна не внешняя биография, а биография его души, внутреннего мира. Образование — это вообще полнейшая чуть. Посмотрите, какое образование было у наших классиков? Чехов, Булгаков — врачи, Вознесенский — архитектор и пр. Профессиональное образование, кстати, в девяносто случаях из ста — только портит, вредит, отправляет по ложному, книжному пути.

Анна: — «Писателей» сегодня больше, чем читателей. Как же молодому автору заявить о себе? Как быть услышанным?

Токмаков: - Ой ли? Смотря у кого: у Дарьи Донцовой или Бориса Акунина общие тиражи уже перевалили за миллион экземпляров, Пелевин вон последние романы тоже издает стотысячными тиражами. Поэтому какой читатель-то? И какие писатели-то? Так называемые серьезные писатели, ну, допустим, тот же Маканин или Битов, также издаются и тиражи у них неплохие, получают всевозможные премии. Вот Дмитрий Быков — со страниц газет и журналов не сходит, по пять книг в год публикует. Или Роман Сенчин, не творец масскульта, а даже наоборот, но тоже ведь регулярно печатается. Как говорится, каждому свое. Есть проблемы с читательской аудиторией у поэтов, но так было всегда. Поэзия — это элитарный жанр, доступный немногим. У Афанасия Фета знаменитые выпуски сборника «Вечерние огни» издавались тиражом 100 экз., и что? Как заявить о себе? Пишите лучше Пелевина или Гандлевского, Амелина или Емелина, Веры Павловой или Татьяны Толстой — и у вас будет своя аудитория и свои тиражи. В крайнем случае, всегда можно выйти на Интернет-аудиторию, здесь у любого, даже самого дремучего поэта-графомана, найдется два десятка преданных поклонников.

Корнев: - Все это лотерея, чистая «везуха». Конечно, есть вероятность, что талант пробьет себе дорогу и бодро прошагает по литературным рейтингам, популярным блогам и топ-листам «Дебюта». Но лично я не верю в эту американскую мечту. Куда больше вероятность, что талант будет просто затоптан в этой массовой гонке за признанием, мало чем отличающейся от социал-дарвинистской конкуренции, где важнее остро наточенные зубы и звериный нюх, чем острый ум и художественное воображение. Единицы из целой армии алчущих славы пробьются наверх и станут полезным этой системе олицетворением мифа о всепобеждающей силе таланта.

Анна: — А что вам по сути дает членство в союзе писателей, кроме «престижности»?

Токмаков: - Ничего не дает членство, и даже, как вы выразились, «престижности». Просто в провинции в прежние годы с помощью членства что-то можно было доказать чиновникам, мол, я же не с улицы, я не какой-то там самозванец, а настоящий писатель с корочками! Сейчас это уже не срабатывает. Пушкин и Достоевский не были членами никаких союзов — зато какими писателями были!

Анна: — Дайте, пожалуйста, напутствие молодому автору.

Токмаков: - Я могу только повторить слова Михаила Булгакова — можешь не писать — не пиши. А если считаешь, что писательство — это твое жизненное призвание готовься не только (и не столько) к жизненным победам, но и к обидным рецензиям критиков, непониманию родных и близких, нищете, долгам, насмешкам товарищей по перу и прочим радостям писательского быта. Не забывай — ты же ведь пытаешься встать в один ряд с такими именами, как Толстой, Блок, Платонов, Хлебников, Ахматова, Бродский... Однако ничего не бойся, а наоборот, постарайся их потеснить!..

Корнев: - По-моему, новое поколение авторов, тем, кому сегодня 20-30 лет, не испытывает особенных комплексов в отношении власти литературных традиций. Они пишут и мыслят более раскованно, не боятся экспериментировать, особенно — с формой. Так что впору завидовать их уверенности и смелости, а не нагружать ценными советами.

Антон Нечаев