Теперь это уже очевидно: в городке Канске Красноярского края случилась культурная революция — и, возможно, не локального масштаба. Канский видеофестиваль, который проходит там на этой неделе, давно уже получил статус международного. А в прошлом творческом сезоне и драмтеатр Канска — впервые чуть ли не за всю свою историю! — вдруг привлек к себе внимание маститых театральных критиков и режиссеров. Чем же вызван их внезапный интерес? Слово директору театра Владимиру Мясникову.
Главное — хорошие спектакли
На самом деле я бы не сказал, что этот интерес внезапный... (Мясников на секунду задумывается.)
А что же ему предшествовало?
Вы знаете, в октябре будет два года, как я согласился стать директором Канского драмтеатра. В театральном деле я не новичок, 12 лет проработал в разных театрах — сначала в Иркутске, потом в Красноярском ТЮЗе. После долго работал на телевидении, и предложение вернуться в театр показалось мне поначалу интересным. Но вскоре я понял, что меня многое не устраивает. Недавно вот на фестивале малых городов России в Лысьве мы обсуждали проблемы, характерные для всех театров таких городов. Это посещаемость спектаклей, низкое финансирование, взаимодействие с властью и т. д. Но, во-первых, очевидно, что решать их нужно комплексно. А во-вторых, для этого необходимо главное — качественный продукт. То есть хорошие спектакли. Тогда и зритель к нам пойдет, и власть обратит внимание, и кадровые проблемы решатся, и деньги появятся.
Собственно, это аксиома жизни театра, разве не так?
В теории. А на практике, к сожалению, мы часто видим обратное... Как сказал мне известный театральный деятель Олег Лоевский, больше всего его в театрах нашего края достала местная режиссура. И самое печальное, что и театры с этим зачастую смиряются, закрывают глаза. Потому что на приглашение хороших режиссеров нужны немалые деньги. Сами посудите: как Канская драма может конкурировать, например, на краевом фестивале «Театральная весна» с Красноярским театром им. Пушкина, когда у нас — 800 тысяч рублей на шесть спектаклей в год, а у них один спектакль стоит больше двух миллионов! Но даже это не самое главное — как известно, можно и за небольшие деньги выпустить хороший спектакль. Так ведь у меня и кадров нет! Хорошо, если 20 процентов артистов с профессиональным образованием...
Вы, Владимир, мириться со всем этим не согласны?
Вот именно — не согласен. Что меня еще особенно раздражало в Канском театре — все там было слишком стабильно и ровно. Плеваться после спектаклей вроде бы не хотелось, но и восторгаться было нечем, тишь да гладь... Захотелось как-то взбудоражить эту атмосферу. И вскоре я попал на режиссерскую лабораторию «On.Teатр» в Петербурге. Познакомился там со многими интересными молодыми режиссерами, пригласил их на театральную лабораторию, которую мы впервые провели в Канске прошлой осенью. Так вот все и закрутилось.
А как вам удалось привлечь на эту лабораторию известных режиссеров Геннадия Тростянецкого и Вячеслава Кокорина? Как эти мэтры вообще согласились приехать в маленький сибирский городок?
Дело в том, что Вячеслав Всеволодович — мой педагог, я учился у него в Иркутске. (Улыбается.) А с Геннадием Рафаиловичем вообще вышла авантюра. На «On.Teатре» я познакомился с его учеником, молодым режиссером Романом Ильиным. Он сразу уловил, чего я хочу, — для начала нам нужно было какое-то громкое название, чтобы оно выстрелило и привлекло к себе всеобщее внимание. Чтобы зритель пришел в зал и удивился, немножко не узнал свой театр. Так возникла идея поставить «Отелло». Но Романа тогда в крае еще никто не знал, и я понимал, что будет очень непросто найти деньги на постановку. И тогда мы решили объявить Тростянецкого художественным руководителем этого проекта.
Сам-то он был в курсе вашей идеи?
В то-то и дело, что нет! (Смеется.) Но когда я год назад познакомился с ним на фестивале «Реальный театр» в Екатеринбурге и во всем признался, он не рассердился. Как раз наоборот — сразу же согласился приехать к нам на лабораторию. Потом прилетал на премьеру «Отелло». А летом сам предложил поставить у нас спектакль «Житель города К».
Что это за спектакль?
Пьесы как таковой нет, все придумывалось этюдным методом. История о людях маленького провинциального городка. Меня особенно порадовало, как наши артисты отреагировали на это предложение — почти все захотели поработать с Тростянецким. И вышли летом на репетиции, прервали свой отпуск, хотя отдохнули всего двадцать дней. В спектакле многое выстроено на их энтузиазме, на репетициях была очень хорошая атмосфера, живая.
Как вы вообще решились на такой эксперимент?
После шумного успеха «Отелло» и «Мэри Поппинс», еще одной постановки Ильина, можно и поэкспериментировать. (Улыбается.) Но такое может себе позволить лишь опытный педагог и режиссер с именем, как Тростянецкий. Хотя, конечно, риск всегда есть. Но мы рисковали и взявшись за «Отелло» — казалось бы, кому он нужен в Канске? И я счастлив, что интуиция меня не подвела. В прошлом сезоне мы сыграли его восемь раз — и все на аншлагах. Мне нравится, как реагируют зрители, — даже стали оставлять письменные отзывы!
Войны никому не нужны
Владимир, а это изначально предполагалось, что главную роль в «Отелло» будете играть вы?
Вовсе нет, я и не собирался. Но артисты, которые должны были играть Отелло, режиссера не устроили. В таком бешеном темпе, как Ильин, у нас же прежде никто не работал! А у него строго: не пришел раз на репетицию — все, можешь больше вообще не приходить, работать будут только те, кто хотят. Спрашиваю: «Рома, а кто играть-то будет, ты же всех разогнал?» — «Вы». А потом мы еще и Андрея Пашнина пригласили на роль Яго, чему я очень рад. Во-первых, он замечательный артист, и в театре его любят, он у нас когда-то ставил. А во-вторых, его приезд заставил подтянуться всех, кто остался за бортом «Отелло». Я считаю, что люди получили хороший урок — да, можно бездельничать и пальцы гнуть сколько угодно, но театр может обойтись и без вас... У Тростянецкого они уже работали с полной самоотдачей. Надеюсь, урок оказался ненапрасным.
По сути, вы сейчас не просто директор, но и художественный руководитель театра. Как сосуществуете с главным режиссером Андреем Луканиным?
Я считаю, что нам удалось договориться. Войны никому не нужны, это бессмысленно. Но то, что театр давно нуждается в обновлении, — очевидно. Андрей ставит сказки, а осенью приступает к серьезной работе — «Отелю двух миров» Шмитта. Я готов ему помочь чем угодно, но мы оба понимаем, что планку театру опускать уже нельзя и главному режиссеру тоже нужно ей соответствовать. Наша читка пьесы Равенхилла «Мать» отмечена на «Театральной весне» в Красноярске, а летом по рекомендации Лоевского мы съездили с ней на фестиваль в Лысьву. И очень хорошо там показались — взяли спецприз жюри, а актриса Ирина Шудрова получила личный приз председателя жюри Татьяны Догилевой. Весной поедем с «Отелло» на «Реальный театр». А еще заявили его на «Золотую маску», в сентябре столичные эксперты приедут к нам смотреть сразу несколько спектаклей. И вообще все начало потихоньку складываться — тьфу-тьфу-тьфу!
Публика и критики театром заинтересовались, а как же власти?
В минкульте сразу пошли навстречу — поверили всем нашим инициативам и финансово их поддержали. А от города театру уже выделили пять трехкомнатных квартир и еще три обещают осенью. Внимание налицо — такого здесь прежде никогда не было. У меня сразу исчезла проблема расселения молодых артистов. И молодежь сразу потянулась — в прошлом году взяли троих из Кемерова, четверых из Минусинска, недавно к нам приехало еще трое актеров из Улан-Удэ. Я с ними начистоту поговорил: «Ребята, я прекрасно понимаю, что у вас и мыслей нет всю жизнь прожить в Канске. Но уверяю вас — как стартовая площадка это сейчас очень хорошее место. Есть где жить, что играть, то и дело поездки на фестивали. Каждый квартал приезжают новые режиссеры — молодые, талантливые, безбашенные. Скучать не придется».
Кстати, сколько артистов в труппе?
31. Теперь, когда у нас прибавилось молодых артистов, и постановочных возможностей сразу стало гораздо больше, можем вынашивать еще более смелые планы. (Смеется.) Но, собственно, так и должен жить театр.
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск» № 33 (274)
