Директор компании FIREBALL Игорь Овчинников рассказал, зачем в нынешний кризис продал свой «крузер», и почему не жалеет об этом.
Какой опыт бизнеса был у вас до компании FIREBALL?
Профиль деятельности: разработка и производство спортивной одежды, спортивного оборудования и тренажеров, сувенирной продукции; поставка наградной атрибутики.
Штат: 60 сотрудников
Бренд: FIREBALL
В конце 1980-х годов я разработал собственную модель и технологию производства скальной обуви. Дело в том, что я серьезно занимался скалолазанием, еще при Советском Союзе стал мастером спорта. Вообще, у меня вся семья скалолазы — отец, брат, жена, младшая дочь, племянники — целая династия, причем известные, титулованные спортсмены. Сам я в свое время занимал пост вице-президента краевой федерации скалолазания.
Так вот, возвращаясь к разработанной мной спортивной обуви. Сама по себе идея пришла, как говорится, от бедности. В советское время профессиональную экипировку для скалолазов отечественная легкая промышленность не производила — люди по скалам лазали буквально в калошах. Спортсмены сами себе делали форму для соревнований, пуховики, жилеты, шапки, причем, как правило, перешивая это всё из другой одежды. В то же время на международных соревнованиях мы видели, в чем выступают иностранные спортсмены — в специализированной, красивой, удобной форме и обуви. Естественно, нам хотелось одеться так же, но купить это всё в те годы было невозможно. Пришлось делать самому: я брал на обувной фабрике колодки, обтачивал их вручную до нужного размера и формы, потом склеивал туфли из кусков кожи, купленных в магазине «Сделай сам». Вы удивитесь, но на первых же соревнованиях, где я выступил в собственной обуви, у меня появились «клиенты» — подходили ребята-скалолазы, просили сделать им такие же. Так пришла идея запустить производство скальной обуви, которую я с тремя друзьями-скалолазами в итоге и реализовал. Собственно, так появилась на свет известная красноярская компания «Рок Пилларс», которая до сих пор работает и выпускает товары для спорта и туризма.
То есть, эта компания и есть ваш первый собственный бизнес?
Да. Я и еще один мой товарищ по бизнесу в то время учились в Красноярском технологическом институте. Со своей идеей мы пришли к нашим профессорам и специалистам, и с их помощью разработали специальную резину для скалолазных туфель. Кроме того, институт выделил нам под производство здание в центре города, где, кстати, «Рок Пилларс» размещается до сих пор.
Почему вы покинули компанию, одним из создателей которой были?
В «Рок Пилларс» я проработал около 10 лет. Надо сказать, что мы вполне успешно развивались, рентабельность достигала 1700%! Можете себе представить?! В это трудно поверить, но так действительно и было. Себестоимость одной пары обуви у нас составляла 1,5 доллара, продавали мы их по 25, а за рубежом еще дороже — по 40-45 долларов. Было так: выезжает на соревнования за границу три команды в среднем по 10 человек, и каждый вывозит пар 20 обуви. И первый же магазин у нас все это скупает! Да, наша обувь ценилась и за рубежом, в ней выступали многие известные спортсмены, чемпионы мира. Здесь же заказы к нам поступали со всей страны. Помню, туркменская команда прислала нам по факсу свои размеры, просто обрисовав ступни спортсменов. Факс шел целую ночь, израсходовав всю бумагу. Приходим с утра в офис — а он весь завален факсовой бумагой с отпечатками ног (смеется).
Потом, в 90-е, наш бизнес серьезно осложнился — в стране наступил кризис, заводы и производства встали, достать резину и кожу стало практически невозможно. Решили наладить производство за рубежом — около года я прожил в Чехии, где мы запустили новое производство обуви. Начиналось всё тоже хорошо — нам выделили помещение, с сырьем проблем не было — но, как это часто бывает, случились разногласия между собственниками. В результате мы просто прекратили совместно работать. Самое интересное, что производство скальной обуви, налаженное нами в Чехии, работает до сих пор. Причем выпускает продукцию под тем же брендом — «Рок Пилларс». Однако ни я, ни нынешнее руководство красноярского «Рок Пилларс» уже не имеем к нему никакого отношения. Мне неоднократно предлагали возобновить производство скальной обуви, но мне это уже неинтересно — что называется, перегорел.
Как и когда возникла компания FIREBALL?
После ухода из «Рок Пилларс» я какое-то время был без работы, перебирал разные варианты, начала даже депрессия накрывать. В итоге продал свою «двушку» за смешные по тем временам деньги — 10 тысяч долларов (на дворе стоял дефолтный 1998 год), еще около 2 тысяч удалось наскрести за счет продажи лыж, какой-то спортивной экипировки.
В общем, мой стартовый, как принято говорить, капитал составлял около 10 тысяч долларов. На эти деньги я купил швейную машинку, ткани и начал пробовать шить спортивную и молодежную одежду.
К этому делу привлек своего товарища, одного из бывших партнеров по «Рок Пилларс», который тоже к тому времени ушел из компании. Так с двух сотрудников, одной швейной машинки, на 25 квадратах, смешно сказать, производственных площадей началась компания FIREBALL. Для сравнения — сегодня мы занимаем в общей сложности 3,5 тысячи квадратных метров.
Если я правильно понял, на старте бизнеса вы не привлекали заемных средств?
С самого начала мы развивались только на оборотные средства: как только появлялась возможность — покупали дополнительные швейные машинки, ткани, оборудование, потом стали запускать новые направления. К нам быстро пришло понимание, что необходимо работать комплексно — так ты интереснее для потребителя. Поэтому кроме пошива спортивной формы, мы стали поначалу поставлять спортивный инвентарь и оборудование, потом запустили печатное производство — для нанесения логотипов и другой символики на одежду. Сейчас комплексность — это то, что выгодно отличает нас от многих отечественных и зарубежных фабрик.
Сколько человек сегодня занято в вашем бизнесе? Есть ли проблемы с привлечением работников?
До нынешнего кризиса в штате работали 72 сотрудника. Сейчас осталось около 60. Мы никого не сокращаем — люди уходят сами из-за того, что начались задержки по зарплате. К сожалению, это тоже зависит не от нас — многие заказчики не рассчитываются с компанией по несколько месяцев, по полгода. Один долг «висел» год и два месяца! Соответственно, у нас тоже возникают проблемы с выплатой зарплаты работникам, с арендными платежами.
Своими сотрудниками мы очень дорожим, сегодня квалифицированный специалист легкой промышленности на вес золота. Доходит до того, что компании «воруют», переманивают друг у друга таких работников. Дело в том, что на рынке труда ни швей, ни закройщиков, ни модельеров практически нет. Мы специально приходили в техникум, прямо на защиту дипломов — приглашали девочек на работу к нам. Из нескольких в итоге осталась одна, остальные ушли куда-то чем-то торговать.
С производственными работниками сегодня просто беда, вся страна настроилась на торговлю, производить никто ничего не хочет.
К слову, я был во Вьетнаме, специально интересовался, как у них организовано швейное дело. Все-таки они поставляют огромный объем одежды, в том числе на российский рынок. Так вот, заработок швеи составлял 60 долларов в месяц, при этом каждая швея шьет по шесть курток в день. Я не говорю про условия, в которых они работают — это ужас. У моих швей нормальный 7-часовой рабочий день, с перерывом на обед, трудятся они в нормальных, человеческих, условиях. При этом каждая швея делает одну куртку в день, а месячная зарплата у нее на момент моей поездки во Вьетнам составляла 800 долларов. Я тогда задумался, как нам конкурировать с теми же вьетнамцами при таком раскладе?!
Не так давно вы начали производить спортивные тренажеры — по сути, совершенно иной вид деятельности, далекий от швейного производства. Как пришли к этой идее?
Это продолжение нашей идеи комплексного подхода. Тут началось все с того, что в 2010 году мы получили крупный заказ, который включал поставки оборудования и тренажеров для спортзала. Выполнили заказ, но получили негативные отклики от клиента — дескать, качество оборудования не то. Подумали, почему бы не производить тренажеры самим, чтобы за чужой брак не краснеть перед заказчиками. Посмотрели: вроде сложного ничего нет, железо — оно и есть железо. Организовали небольшое производство сначала в гараже, потом переехали в небольшой цех. Сейчас наше производство тренажеров занимает почти полторы тысячи квадратов, оснащено импортным автоматическим оборудованием. Все серьезно, на уровне известных производителей. Продукцию поставляем в муниципальные и коммерческие спортзалы. Вот, WorldClass у нас немного оборудования приобрел, «Самсон» целую линейку тренажеров заказал.
После запуска производства тренажеров, переоборудовали один из цехов в выставочный зал — поставили там тренажеры, чтобы заказчик мог сразу их посмотреть, опробовать, оценить внешний вид и качество. Но получилось так, что в наш изначально выставочный зал народ потянулся как в обычный тренажерный зал. Сначала сотрудники компании и их семьи, потом и все подряд. А я только за — пусть люди занимаются. Я и сам с семьей прихожу туда заниматься. Своих работников, а также ветеранов мы пускаем бесплатно, с остальных стали брать небольшую плату, чтобы хотя бы частично отбить аренду. И народ ходит — придите вечером — в спортзале не протолкнуться.
Это уже больше напоминает какой-то социальный, а не бизнес-проект...
А так и есть. Этот спортзал в течение четырех лет обходился мне в минус 100 тысяч рублей ежемесячно. При том, что и вложено в него порядка 6 миллионов. Что это, как не социальный проект? Кстати, мы готовимся к запуску еще одного спортзала — для единоборств. Он уже практически готов, даже идут тренировки, остались только отделочные работы по мелочи. Причем это будет не просто спортзал, а бойцовский клуб — туда уже зашли 12 видов единоборств, работают тренеры, установлен ринг, «клетка» для смешанных единоборств (ММА), постелены два больших борцовских ковра, оборудована тренировочная зона и зона для кроссфита. Планируем, что зал будет функционировать не только как тренировочная база, но и как площадка для соревнований. Территория достаточно большая — 1 тысяча квадратных метров, так что по примерны прикидкам можно будет организовать и зрительскую зону человек на 200.
Откуда опять же идея? Я сам немного занимаюсь единоборствами. Мы даже создали свою команду по ММА, уже выступали несколько раз на соревнованиях. Не так давно наладили выпуск специальной формы для смешанных единоборств, так что у членов нашего клуба будет своя фирменная экипировка. Это, я считаю, важно. Ездил как-то на чемпионат России по ММА в Омск и что увидел: ребята выходят на ринг — у одного на трусах флаг США, у другого — Бразилии. То есть, что было в магазине, то и купил, и в этом же выходит на соревнования. Но это ведь бред — идет чемпионат России, а у бойца — флаг чужой страны на всю задницу!
Куда вы поставляете свою продукцию? Кто основные потребители?
Большая часть наших заказчиков — муниципальные, бюджетные организации. В основном Красноярского края, но бывают поставки и в другие регионы — Новосибирскую область, Кемерово. К сожалению, ситуация с бюджетными заказами сегодня плачевная — многие спортивные программы сворачиваются, урезаются. К примеру, та же красноярская программа «Стартуют все», для которой мы неоднократно выигрывали конкурс на пошив и поставки одежды и сувенирной продукции.
Честно говоря, рассчитывали на участие в Универсиаде-2019. Даже обшили несколько наших делегаций, но в итоге, насколько я понимаю, все поставки отдали китайцам. Мне, как патриоту такой подход непонятен.
У меня младшая дочка последние два лета на каникулах помогает нам на нашей фабрике. Как только в школе на уроках труда научилась шить фартучки, я ее привел на наше производство. Она освоила все оборудование, швейные и печатные станки, помогала обшивать детскую делегацию в «Артек». К чему я это говорю? Почему бы, например, не отдать производство сувениров, мягких игрушек к Универсиаде в те же школы, чтобы их изготовили красноярские дети? Пусть это было бы не фабричное качество, зато это было бы свое. И в этом была бы «фишка», это было бы круто! За такой сувенир мне не жалко было бы отдать деньги, и я бы его сохранил. А какая «фишка» в том, чтобы отдать производство продукции к красноярской универсиаде китайцам?! То же самое с пошивом одежды. Я не говорю — отдайте все мне, но ведь в Красноярске хватает швейных производств, которые могли бы настроиться на спортивную одежду. Те же производители школьной формы.
Я иногда думаю, зачем мы здесь работаем, для кого? И, самое главное, зачем нам постоянно говорят: «ребята, развивайтесь, вкладывайтесь в производство, а мы вас поддержим». И отдают заказы китайцам...
Какого рода поддержка, на ваш взгляд, нужна красноярским производителям от местной власти?
С тем же вопросом к нам недавно обратились сотрудники Красноярского регионального агентства поддержки малого и среднего бизнеса. Они сами вышли на нас, предложили помощь, и мы очень надеемся, что сотрудничество с ними окажется плодотворным для нас. Мы сразу сказали, что деньги нам не нужны, мы сами найдем средства для развития. Но нам очень нужен административный ресурс в продвижении нашей продукции, в первую очередь на краевом рынке.
Мы со своей стороны готовы производить и поставлять продукцию высокого качества в необходимых объемах. Но нам нужен сбыт, а для этого необходимо, чтобы местные власти лоббировали интересы местных производителей, помогали находить заказчиков, даже просто информировали бы потенциальных клиентов о том, что в Красноярске есть те или иные производители. А то у меня иногда складывается ощущение, что о нашем существовании просто не подозревают. Когда людям нужен какой-то спортивный товар, все тут же звонят в Москву или кидаются в интернет — искать оптовых поставщиков.
Как сегодня выглядит ваш бизнес, и каковы планы на будущее?
Честно говоря, устали очень сильно за этот год. Заказы сократились, а цены на ткани, красители подскочили более чем в два раза — все ведь импортное. В то же время оборудование требует ремонта, а надо закупать и новое, внедрять новые технологии, чтобы идти в ногу со временем. В общем, ситуация не из простых, но нас спасает терпение и спортивная воля. Опять же, вспоминаю 1998 год, как мы начинали. Тогда ведь было не проще, чем сейчас.
Но не зря «кризис» переводится как переходный этап. Тот, у кого хватит характера в этот период, имеет шанс выжить.
Сегодня мы, конечно, ужимаемся, пытаемся адаптироваться к условиям, но свой коллектив, команду — «тётенек», которые пришли сюда работать еще девчонками — я разгонять не собираюсь. Хотя многие друзья-бизнесмены говорят мне: «Игорь, надо сворачиваться, людей сокращать, производство закрывать». Тут многое зависит от приоритетов, которые каждый ставит перед собой. Я, к примеру, сейчас продал свой «крузер» (автомобиль Toyota Land Cruiser — ред.), хожу пешком, на эти деньги строю спортивный комплекс, раздал людям зарплату. Кто-то из знакомых предпринимателей в шоке: «Как? Крузер продал? Это ж святое!» Ну, была у меня возможность — был и «крузер». Сейчас я сам, бывает, в новом спортзале машу шваброй, мою полы, чтобы ребята пришли в чистое помещение и начали заниматься. Для меня сейчас это важно. Я не любитель каких-то быстрых схем, сиюминутного навара. Опыт производственника — 30 лет — говорит мне, что сначала нужно хорошо вложиться, и только потом будешь пожинать плоды.
Так что сворачиваться мы не намерены. Наоборот, надеемся на лучшее, ждем, что должно произойти в нашей стране что-то позитивное, верим президенту и в предсказания Ванги (смеется).
