В юриспруденцию, как и во многие другие профессии, где прежде доминировали мужчины, женщины приходят все активнее. Что подтверждается и на примере Юридического института СФУ: девушек здесь заметно больше, чем юношей. Но директор института Ирина Шишко не видит в этом ничего странного. Ведь, в конце концов, и у Фемиды, древнегреческой богини правосудия, — женское лицо...
Чтобы заниматься юриспруденцией, нужно много терпения и трудолюбия, — улыбаясь, говорит Ирина Викторовна. — А это в большей степени присуще женщинам. Хотя мне лично не важно, сколько к нам поступает мальчиков, а сколько девочек. Главное, чтобы студенты были толковые.
Распространено представление, что юристы — люди педантичные и основательные...
Правильно, хороший юрист и должен быть таким. А как иначе? Знаете, какая самая большая проблема в нашем деле?
И какая же?
Толкование нормы закона. Зачастую язык не позволяет точно выразить мысль — то ли он несовершенен, то ли слишком многозначен. При этом текст нормы должен быть емким и лаконичным. Как добиться ясности мысли, чтобы не возникало множества толкований? Я часто говорю своим студентам на семинарах: чтобы установить смысл нормы, нужно каждое слово в ней перебрать, попробовать придать ему несколько значений. Так же тщательно, как, простите за гастрономическое сравнение, некоторые люди любят обсасывать косточки у курицы. (Смеется.) Или, иными словами, хороший юрист — это человек, который способен филигранно работать с текстом.
Кого среди юристов больше, на ваш взгляд: прагматиков, которых влечет в эту профессию стремление к власти и материальным благам, или идеалистов-романтиков, жаждущих бороться за справедливость?
А кто преобладает сейчас в нашем обществе? Каково общество, таковы и студенты — они же не из воздуха берутся! Впрочем, во все времена хватало и прагматиков, и романтиков. Сама я из семьи инженеров, а в юриспруденцию меня привел известный сериал «Следствие ведут знатоки».
Значит, вы все-таки романтик?
Наверное. (Улыбается.) Но, поверьте мне, большие доходы юристов — это миф. Да, некоторые зарабатывают по 70-100 тысяч рублей в месяц. Но я знаю адвокатов, которые зарабатывают не больше 12 тысяч рублей — причем в Москве.
То есть, если человек поступил в юридический вуз, это вовсе не значит, что его будущее обеспечено?
Нет, конечно же! Разумеется, сильные выпускники востребованы, и им сразу предлагают работу с высокой зарплатой. Однако некоторые студенты не отдают себя учебе сполна, а значит, рискуют не получить диплом. Например, чтобы разобраться в предмете «Теория государства и права», потребуется немалая трата времени и сил. Необходимо уметь оперировать абстрактными понятиями, а на это способны не все. Помню, в мою аспирантскую бытность даже некоторые из аспирантов не могли справиться с простейшим заданием: определить, что общего между стулом, столом и диваном.
Неужели не все понимали, что это мебель?
Да, как ни удивительно. И до сих пор двоек у нас хватает, хотя их не больше, чем в МГУ или СПбГУ.
На удивление спокойно вы об этом говорите, Ирина Викторовна.
Вы знаете, если все выпускники вуза получают дипломы, работодателя это должно настораживать — такое в принципе невозможно! Но это происходит во многих частных юридических вузах — в России их больше тысячи, у нас в Красноярске порядка шестнадцати. Ничего не поделаешь, спрос диктует предложение. Вот только откуда бы еще взялось необходимое количество квалифицированных педагогов? Впрочем, у нас в институте такой проблемы как раз нет. Среди преподавателей — немало практикующих юристов, многие из которых также успешно занимаются наукой.
То есть другие юридические вузы вам не конкуренты?
Красноярские — не конкуренты, некоторых талантливых абитуриентов мы теряем лишь потому, что они поступают в Москву или в Санкт-Петербург. После того как мы вошли в состав СФУ, у нас вообще укрепились все составляющие образовательной деятельности — от материально-технической базы до повышения квалификации преподавателей. Активно работаем с центральными издательствами России. Так что главное теперь — не почивать на лаврах, а еще выше поднимать уровень образования. Сейчас на базе юринститута реализуются восемь магистерских программ. В этом году мы впервые начинаем набор на новые специальности и направления — «международные отношения» и «таможенное дело».
Вы упомянули о повышенном спросе на юристов. А разве их не переизбыток на рынке труда?
Говорят — юристов и медиков много, а найти хорошего юриста или врача очень сложно. (Улыбается.) Конечно, количество юристов на рынке резко увеличилось. Но, как я уже сказала, вопрос в качестве их подготовки. К нашим выпускникам у работодателей в последнее время прямо-таки агрессивный интерес. Времена, когда на работу брали с абы каким дипломом, отошли в прошлое. В банк, например, могут и не взять, если юрист не посещал спецкурсы по ценным бумагам, банковскому праву и т. д.
В студенческой среде бытует выражение: от сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год. Сами-то они понимают, какую профессию выбрали и зачем?
Некоторых, конечно же, родители отправляют — как раз надеясь на их обеспеченное материальное будущее. Но, вы знаете, отсев у нас, как правило, на первом курсе — и то среди бюджетников, в числе которых немало льготников со слабой подготовкой. А к третьему курсу большинство студентов-юристов — люди ответственные и основательные в своих профессиональных устремлениях.
Какую сферу деятельности предпочитают ваши выпускники?
Либо органы власти, либо коммерческие структуры. Многие работают в федеральных органах — в Минфине РФ, в Минэкономразвития РФ. Немало красноярских юристов и за границей — они легко получают там магистерскую степень и работу адвоката, что говорит о высоком качестве нашего диплома. Потому что юристам за границей гораздо сложнее устроиться, чем людям с техническими профессиями. Все-таки право, как принято считать, — явление национальное. Хотя сейчас уже очевидно, что право тоже подвержено глобализации.
Конкурс в ваш институт с годами не уменьшается?
Ну что вы, я и не думаю, что он уменьшится. Например, в прошлом году на бакалавриат к нам поступало 7,5 человека на место, проходной балл был 238. А в этом году целевой набор не превысит 20 процентов, и поэтому 80 процентов бюджетных мест займут наиболее достойные.
ЕГЭ качеству набора не помеха?
К сожалению, помеха — мы же не знаем, как абитуриент получил свои баллы по ЕГЭ, вузы теперь от этого процесса отстранены. Но о качестве набора мы, разумеется, заботимся. Некоторые дети еще в старших классах школ сориентированы на нашу специальность. В этом году представители СПбГУ впервые проводили на базе нашего института Всероссийскую олимпиаду по праву. Шесть ее участников из края стали призерами, и СФУ предоставил им льготу: даже если у этих ребят небольшие баллы ЕГЭ по математике или русскому языку, они могут поступить к нам без экзаменов.
А насколько эффективным оказалось введение дифференцированной платы за обучение?
На мой взгляд, это отличный стимул. Судите сами — на первом курсе льготу получили 23 студента. Причем пятеро из них — на 40 процентов, остальные — от 15 до 30. На втором курсе — 28 льготников, это треть студентов курса. Из них у девятерых — льгота в 50 процентов. Полагаю, 30 тысяч рублей в семестр за обучение в Юридическом институте СФУ — это очень немного. У наших бюджетников-отличников повышенная стипендия около 3 тысяч рублей. Плюс 37 человек, которые активно занимаются наукой, дополнительно получают оксфордскую стипендию — в сумме выходит более шести тысяч рублей. Существуют президентские и другие стипендии. Так что, согласитесь, смысл хорошо учиться есть. А чтобы усилить мотивацию, ученый совет нашего института принял Положение о «золотом фонде» ЮИ — банке данных о лучших студентах. Эта информация будет выставлена на сайте института, чтобы к ней имели доступ будущие работодатели.
Ирина Викторовна, многие родители не желают, чтобы дети выбирали их профессию. Вы своим детям порекомендовали бы профессию юриста?
Да, мой сын юрист. (Улыбается.) И я никогда не была против, потому что сама очень люблю свое дело. Что вовсе не исключение — многие наши бывшие выпускники приводят сюда учиться своих детей, а затем и внуков, в крае очень много династий. Это не конвейер. Просто, как мне кажется, наша специальность позволяет человеку всесторонне развиваться, с образованием юриста он может работать в самых разных сферах.
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск» №23 (264)
