Однажды писателю Ивану Ситникову, живущему в селе Ермаковском, почти в самом сердце Саянских гор, привиделся рыцарь, а вкупе с ним поход за волшебными кольцами, орки, мертвый кастилиец и пр. Вот что из этого вышло.
Иван Ситников
Пустота неба
Слабый ветерок приятно ласкал тело. Я, липкий от пота, с ног до головы покрытый кусками засохшей грязи, едва держался на ногах. И вечерняя прохлада пришлась, как нельзя кстати. Ветерок легонько лизнул лицо, пробежался язычком по шее, забрался под мокрую рубашку и принялся щекотать живот. Я остановился и закрыл глаза. И сразу окунулся в беззаботное детство. Окунулся резко, внезапно, будто нырнул в прохладный ручей, смывая будничную грязь, въевшуюся в тело, мозг, душу. Вот я, весело подпрыгивая, бегу по острым камням в компании таких же мальчуганов удить рыбу. Мы смеемся, предвкушая предстоящий вечер. Затем, после удачной рыбалки мы сидим, протянув худые ручонки к мохнатой шубе костра, а запах бурлящей в котелке ухи щекочет ноздри. Щекочет, щекочет.... Но уже не аромат, а мерзкая вонь. В ней соединились воедино кровь, страдание, боль и смерть. Я открыл глаза. Так и есть. Буквально в трех метрах от меня, в заросшем высокой травой овраге, лежал труп. Полуразложившееся тело, чуть присыпанное комьями земли, а над ним кружила стая противных мух, слетевшихся на пиршество.
— Ну, что встал, Сандро, — донесся до меня голос хозяина — хриплый и недовольный, впрочем, как всегда в последнее время. Небрежно потянув за узду, Сэр Джозеф подъехал ко мне. Его конь, привычный ко всему, лишь покосился на овраг и чуть слышно всхрапнув, расширил ноздри. Рыцарь небрежно взглянул на распластавшееся на земле тело, спешился и носком сапога перевернул труп на спину. На груди бедняги зияла широкая рана, льняная рубаха побагровела от высохшей крови, застывшие глаза беспомощно уставились в пустоту неба.
— Кастилиец, — процедил Сэр Джозеф. — Туда ему и дорога.
Он вскочил на коня и раздраженно повернулся ко мне.
— Чего встал? Поехали!
Я еще секунду потоптался на месте и лишь когда рыцарь, пришпорив коня, помчался по дороге, последовал его примеру. Вокруг проносились выжженные солнцем поля, на небе, как назло не было видно ни одного облачка, а ласковый ветер, превратившись в злобного пса, с яростью бил в лицо и кусал тело.
Впереди показался лес. Сэр Джозеф свернул к вековым деревьям, манящим тенью и прохладой. Обернувшись, он кивком позвал меня за собой. Будто бы без этих знаков я не последую за ним. За своим хозяином.
— Привал, Сандро.
Он спрыгнул с коня и огляделся. Я невольно залюбовался рыцарем. Высокий, широкоплечий, с гордым, хищным профилем он внушал страх и уважение одновременно. Да, многие из таких же, как я, простолюдинов отдали бы все на свете, чтобы служить оруженосцем при такой персоне. Я принялся разводить костер, а мысли между тем текли по своему руслу. Не знаю с чего я начал вспоминать события детства. Быть может, мертвый кастилиец так тягостно подействовал на меня? Возможно. Хотя за годы путешествий с сэром Джозефом я навидался многого, и вывести меня из равновесия видом, чьей либо смерти практически невозможно. Но вот поди ж ты. Сегодняшний мертвый крестьянин так и стоял перед глазами.
Разложив прямо перед костром нехитрую снедь, я начал насаживать на вертел жирный кусок баранины. Мясо уже отдавало душком. Да это и не мудрено, в такую жару. Сэр Джозеф развалился на поляне и неторопливо прихлебывал вино из кожаной фляжки. После очередного глотка он улыбнулся и мечтательно прикрыл глаза.
— А помнишь, Сандро, наш поход за волшебными кольцами?
Ну, еще бы. Не помнить! Я тогда такого страху натерпелся, что врагу не пожелаешь. Особенно, когда подземелье, в котором мы оказались, изрыгнуло на нас дюжину орков.
— Помню, господин. Веселый поход был.
— А ведь ты мне тогда жизнь спас, — Сэр Джозеф снова отхлебнул из фляжки.
— Было дело, — кивнул я и подбросил в костер уродливую сухую ветку. Огонь оживился и жадно накинулся на жертву. Задумчиво глядя на костер, я вспомнил, как с таким же остервенением огонь пожирал наш дом. Давился бревнами, кусал наличники и пытался дотянуться цепкими лапами до соломенной крыши. За окном металась мать с годовалой сестренкой на руках, напрасно пытаясь выбраться из охваченного пламенем дома. Я стоял у покосившегося забора и завороженно смотрел на происходящее, не в силах пошевелиться. Не помню, какие чувства в тот момент я испытывал. Быть может, удивление, страх и боль? Наверное. Но страшнее всего было ощущение того, что мир вокруг рушится. Мой маленький уютный мирок перестает существовать. Доказательством этому служило скорчившееся в нескольких метрах от меня бездыханное тело отца. Залитый кровью он вытянулся на земле, и в отблесках пламени казалось, что он пытается доползти до пылающего дома.
А неподалеку восседал на коне сэр Джозеф, окруженный хохочущей свитой. Пьяные, залитые вином глаза, блестели, рты хищно ощерились, ладони сжимали рукояти мечей. Меня, двенадцатилетнего, казалось, никто не замечал. Когда горящая крыша, взметнув столб искр, рухнула внутрь, пьяная компания начала разъезжаться. Именно в этот момент и поманил меня к себе сэр Джозеф...
— Да, — снова протянул рыцарь. — Один бы я с орками не справился. Ты тогда лихо орудовал мечом. Признайся, у меня учился?
— Я часто наблюдал за вами, господин.
— Это правильно.
Я проткнул ножом жарящееся на вертеле мясо. Еще не готово. Но запах.... Даже в животе заурчало.
— А в замке Седого колдуна, ты меня из-под обломков вытащил, — сказал сэр Джозеф.
Я зарделся. Что ни говори, а приятно получать комплименты, особенно от хозяина.
— Но с колдуном-то вы без меня справились.
— Это моя работа, — рыцарь снова приложился к фляжке. — Защищать мир от злодеев, колдунов и всякой нечисти.
Он привстал и потянулся к шляпке мухомора, высунувшейся из травы. Сжав в кулаке гриб, он с удовольствием смотрел, как сквозь пальцы на землю падает раздавленная мякоть.
— Давить их надо. Упырей, колдунов, кастилийцев. — Голос рыцаря наждаком царапнул воздух.
Я снова вспомнил тот давний вечер. Когда сэр Джозеф поманил меня к себе, я, опасаясь его гнева, робко приблизился.
— Твоя семья получила по заслугам, — проскрежетал он. — Подданный ничего не должен жалеть для своего господина. Даже жены.
Он повернулся к лежащему на земле отцу и презрительно сплюнул.
— Собаке собачья смерть!
Я стоял и трясся, как арбалет в руках стрелка только что вышедшего из долгого запоя.
— Не бойся, малец. Рыцарский кодекс запрещает убивать сирот.
Он развернулся и умчался в темноту ночи. А на следующий день на пожарище приехали слуги и забрали меня в замок.
Мечтал ли я о мести? Наверное. Где-то в глубине души всегда присутствовала ненависть к человеку, лишившему тебя самого дорогого — родителей, сестры, отчего дома. Но вместе с ненавистью и желанием отомстить меня переполняла гордость от того, что мне доверили такую честь. Я жил в замке и со мной занимались лучшие учителя. Я освоил грамоту и военное дело, сдал экзамены по всем дисциплинам и готовился стать оруженосцем сэра Джозефа. А есть ли место для ненависти к своему господину в сердце оруженосца? Дурацкий вопрос, на который нет ответа.
— Ну, что, Сандро. Приступим? — Сэр Джозеф вонзил зубы в мякоть плохо прожаренного мяса.
Он с остервенением выдирал куски баранины и глотал их, почти не жуя. Вино, которым он запивал трапезу, лилось по жирным губам и растекалось по воротнику, оставляя темные разводы на грязной, видавшей виды рубашке. Насытившись, он бросил мне кость с ошметками мяса.
— Спасибо, господин. — Я благодарно посмотрел на хозяина и потянулся за костью. Стряхнув рукавом прилипшие к ней листья и травинки, я с наслаждением начал обсасывать лакомство.
...Когда сэр Джозеф, с толпой приспешников, вломился к нам в дом, мы как раз садились ужинать. На деревянном столе лежала буханка теплого хлеба, только что выпеченного матерью. Миска с чечевичной похлебкой еще булькала на печи.
— Мне нравится твоя жена, — сэр Джозеф, недобро прищурившись, покачивался в дверях.
Отец, ни секунды не раздумывая, вскочил из-за стола, в руке его мелькнул тесак. Тот самый, которым мы забивали скотину. Все произошло настолько быстро, что я только потом сумел восстановить цепь событий. Да, что ни говори, а сэру Джозефу повезло. От смертельного удара ножом его спас оруженосец. Наверное, единственный, кто оказался трезвым в свите рыцаря. За считанные доли секунды он успел оценить ситуацию и кинулся наперерез отцу. В результате, именно он получил удар ножом предназначенный для сэра Джозефа. Тесак, с жалобным всхлипом, вошел в живот молодому оруженосцу. Я помню его недоуменный, испуганный взгляд, которым он успел посмотреть на меня, прежде чем завалиться на пол. Отца скрутили и выволокли наружу. Когда я, после минутного оцепенения, выскочил на улицу, дом, подожженный сразу со всех углов, уже пылал. А над телом отца стоял сэр Джозеф. Он держал в руках окровавленный меч и улыбался...
Сэр Джозеф сладко потянулся. Он всегда пребывал в прекрасном настроении после сытной трапезы.
— В трех часах езды есть небольшая деревушка. В ней и остановимся на ночлег.
Я коротко кивнул и, поднявшись с земли, начал неторопливо собирать вещи. Сбоку зашуршали кусты, раздался чуть слышный треск ветки. Уже многому наученный за время долгих походов, я чуть скосил глаза и осторожно бросил взгляд в сторону. Среди листьев, метрах в двадцати от меня притаился лучник. Судя по одежде — кастилиец. Прижавшись к стволу дерева, он медленно натягивал тетиву. Металлический наконечник стрелы смотрел прямо в спину моему хозяину. В глазах кастилийца застыли огоньки ненависти, рука все сильней натягивала тетиву. Стрела медленно уходила назад, готовясь через секунду, весело вжикнув, устремиться прямо под левую лопатку рыцаря. Еще мгновение, и все будет кончено. Я рванулся к сэру Джозефу, пытаясь заслонить его от застывшего в немом напряжении стрелка. Я успел! Тупой удар в грудь отбросил меня на землю, яркая вспышка болью прошила тело, из горла вырвался хрип, а глаза беспомощно уставились в пустоту неба.
