Прочел «Планету мистера Сэммлера» Сола Беллоу. Помимо обычного при встрече с Беллоу восхищения следующее соображение мне не давало покоя.
Сол Беллоу — прекрасный писатель, наверное, без недостатков; совершивший главное, что должен совершить литератор — освоил и разработал свою манеру письма; манера эта интеллигентна, глубока, тонка и т.д. Всё, что можно сказать доброго о писателе, можно и следует сказать о Беллоу.
Но читая его книги, в частности «Планету», роман 1970 года, понимаешь, что по, так скажем, техническим характеристикам, по базовым настройкам и у нас, русскопишущих в это время были аналогичные по классу авторы. Особо не придумывая — допустим, Залыгин. Или еще лучше — Юрий Трифонов. Писатели со своим, уверенным, верным авторским почерком, с глубиной жизненного понимания и т.д. Также достойные всяческих похвал.
Однако есть ключевая разница, которая оставляет Беллоу в числе значительных писателей, условно говоря, навсегда, а наших бедняг Залыгиных-Тендряковых-Нагибиных беспощадно вычеркивает.
Возможно, мне, читавшему этот роман спустя сорок лет после его выхода в Америке, читавшему его в переводе, не всё видно, не всё понятно. Но то, что Беллоу пишет о том, что хочет, как хочет, не оглядываясь на идеологические, светские, семейные, любые иные установки — очевидно. При этом, конечно же, остается культурнейшим из культурнейших (свободный — не всегда хам).
Герой Беллоу, переживший войну, уставший и разочарованный старик, на излете жизни читает лишь религиозных средневековых философов, в книге есть и цитаты. Также там есть кассетные бомбардировки во время Шестидневной войны, индус-ученый, приехавший с лекцией в Штаты, племянник старика, вытащивший его из адаптационного лагеря, сделавший состояние с помощью мафии, еврейка-католичка и т.д. и т.п. Любой из этих пунктов стал бы для русского прозаика тех лет камнем преткновения, если не неразрешимой проблемой. Религиозные философы? Нельзя. Кассетные бомбы? Запрещено. Или сомнительно. Еврейка с католическим воспитанием — вообще бред.
Сравните «Планету мистера Сэммлера» с Трифоновской повестью «Старик». Сравнение это напрашивается — книги, по сути, об одном и том же, опубликованные примерно в одно и то же время. Но по вышеразъясненной причине клинической несвободы русских, «Старик» всего лишь унылая писулька, а «Планета» — прекрасный роман свободного (насколько может быть свободным человек на земле) писателя.
Добавлю всё же, что из двух великих американских прозаических евреев двадцатого века, меня более греет Зингер.
Антон Нечаев
