Корюшка.: [quote="Не везучий я"] [quote="Зинка"] Конвой, ну если внимательно читать, то это не совсем Быкова хватит, даже может наоборот.
Тут не за Быкова базар, а за то, что Татаренков ну ни как не являлся авторитетом Красноярска. Это история Красноярска. Но если вам плевать на историю, то больше писать не буду.
Удачи Вам.
А что Поддубный никакой роли не играл? [/quote] Не надо так писать , это не истоия , а глупая бльварщина. От этого и живут так в темноте.. веря в эту чушь. Много ли вы видели , Много ли вы ездили.
Что ему книга последняя скажет , то на душе его сверху и ляжет . Верить- не верить ему все равно , лишь бы доказанно было умно. [/quote] Писать без ошибок научись. Дура. Как научишься, так на форум вылезай.
Корюшка.: [quote="Не везучий я"] [quote="Зинка"] Конвой, ну если внимательно читать, то это не совсем Быкова хватит, даже может наоборот.
Тут не за Быкова базар, а за то, что Татаренков ну ни как не являлся авторитетом Красноярска. Это история Красноярска. Но если вам плевать на историю, то больше писать не буду.
Удачи Вам.
А что Поддубный никакой роли не играл? [/quote] Не надо так писать , это не истоия , а глупая бльварщина. От этого и живут так в темноте.. веря в эту чушь. Много ли вы видели , Много ли вы ездили.
Что ему книга последняя скажет , то на душе его сверху и ляжет . Верить- не верить ему все равно , лишь бы доказанно было умно. [/quote] много не ясного,неточного.Или не стал называть человека который организовал наезд на хозяина,вернее на его семью.Это Джем.Он поставил хозяина на колени перед зоной.За что его и короновали.
Не везучий я: [quote="Зинка"] Конвой, ну если внимательно читать, то это не совсем Быкова хватит, даже может наоборот.
Тут не за Быкова базар, а за то, что Татаренков ну ни как не являлся авторитетом Красноярска. Это история Красноярска. Но если вам плевать на историю, то больше писать не буду.
Удачи Вам.
А что Поддубный никакой роли не играл? [/quote] Не надо так писать , это не истоия , а глупая бльварщина. От этого и живут так в темноте.. веря в эту чушь. Много ли вы видели , Много ли вы ездили. Что ему книга последняя скажет , то на душе его сверху и ляжет . Верить- не верить ему все равно , лишь бы доказанно было умно.
Зинка: Конвой, ну если внимательно читать, то это не совсем Быкова хватит, даже может наоборот.
Тут не за Быкова базар, а за то, что Татаренков ну ни как не являлся авторитетом Красноярска. Это история Красноярска. Но если вам плевать на историю, то больше писать не буду.
Год свиньи, 1995 г, Красноярск, СИЗО - 1 Войдя в камеру, он сразу увидел Миндиашвили, лежащего недалеко от двери на нижнем ярусе. Проходя мимо грузина, он намеренно задел его сумкой, т.к. Гия лежал закрыв рукой глаза. Отняв руку от лица, Миндиашвили, увидев его вскочил и, пожимая протянутую им руку, оживленно заговорил: - ты! Как же так? Я слышал, что ты в зоне, на "пятерке", кажется?! - Здорово! Да, еще вчера был там, но, как видишь, пути Господни неисповедимы... - он улыбался обалдевшему от такого поворота событий, грузину и, показав на уже почти зажившие следы от пулевых ранений на груди и руках сказал: - Вижу они и до тебя добрались? - Да, представляешь, в феврале, приехал домой пообедать, ну и, как обычно пошел прогулять собаку... Помнишь моего Кинга? - Да..., - он кивнул, т.к. видел эту собаку. Здоровенный ротвейлер, привезенный в подарок Георгию, прямиком из Германии с отличной родословной и всеми необходимыми, для такой собаки, атрибутами. - Так вот, - продолжал свой рассказ Грузин, - выхожу из подъезда на свет, сам понимаешь, после полумрака на солнце, да еще и от снега яркость... Короче щурюсь на мгновение и вот они! Двое в масках и с ревнаганами, стреляют сразу с двух точек и пять пуль я ловлю... Хорошо, что после первых двух, инстинктивно крутанулся на месте... Ну Кинг на них ломанулся... Он - то меня и спас, т.к. остальные девять пуль, ему достались. Я обратно в подъезд, в горячке еще до квартиры добежал на третий этаж, цепанул Моссберг и вниз, а их уже нет... Ну, скорая, само собой, БСМП (Больница скорой медицинской помощи), пацаны приехали, охраняли меня, пока операцию делали... Потом еще почти неделю, но я понимал, что если заказали, то исполнят все равно. Поэтому сбежал из палаты, забрал жену, детей и в Грузию. - Понятно..., - он внимательно слушал то. Что говорил ему Грузин одновременно оценивая обстановку в камере. Она была восьмиместной. Кроме них с Миндиашвили было еще шесть человек, судя по виду - обычные молодые парни, среди них выделялся лишь один: среднего роста, лет тридцати пяти, полный с сединой в волосах и пронзительным взглядом: - Южанин, - сразу представился он, встретившись с ним глазами. - Понятно, - он продолжал изучать зеков, сидящих тут же и вернувшись к Южанину, поинтересовался: - Откуда? - Сейчас с "полосатого" с Громадска привезли, за добавкой... А родом из под Киева, поэтому и Южанин..., - говорил он, довольно-таки ровно, но напряжение чувствовалось: понимал, что компания подобралась не простая - можно и по ушам получить, если что не так. Больше, в камере, никого, заслуживающего внимания не было и он вернулся к разговору с Грузином, - А ты сам как думаешь, из-за чего в тебя стреляли и кто? - Не знаю, - Миндиашвили пожал плечами, - Трудно сказать... Сейчас могут убить чуть ли не просто так... - Да, но только не таких, как ты. И потом все было, с их стороны грамотно: кто же думал, что собака будет так долго переть на пули..., - он вдруг глянул прямо в глаза Георгию, - или ты думаешь, что просто пугали? - Нет, я же говорю тебе: Бог спас. Я даже не видел и не слышал выстрелов, - глушаки были и действовал на "автомате", поэтому спрогнозировать мою реакцию было невозможно... Какой тут испуг? Покушение чистой воды... - Согласен... Но кто? Кому ты дорогу перешел? Алюминий? - Нет, что ты?! - Грузин замахал руками, - Какой Алюминий?! Зачем мне это? Я в эти игры не играю, мне моя жизнь дорога, как память! - А с Быковым у тебя как? - С Петровичем? Да никак. Привет - пока и - побежали, каждый по своим делам, - Грузин непонимающе смотрел на него, - А почему это тебя так волнует? А? - Скоро узнаешь, - и он начал располагаться в камере и знакомиться с остальными заключенными. С первого же взгляда на них ему стало ясно, что камера - рабочая. Это значило, что все шестеро его новых сокамерников были "наседками", т.е. завербованными оперчастью сексотами, которые сообщали обо всем, что происходит и кто, что говорит. Было бы глупо ожидать, чего-нибудь другого, но играть предстояло не просто в открытую, а под плотным колпаком нескольких спецслужб. Оставалось рассчитывать лишь на то, что происхождение полученной агентурной информации, по времени, будет достаточно долгим и ему удасться сманеврировать за счет этого. В любом случае выбирать было не из чего, т.к. поле для игры было чужим.
Год собаки, 1994 г, Красноярск, Старцево ИК - 5 Постепенно, вокруг него образовалась небольшая группа единомышленников с которыми он обсуждал, происходящее, как в зоне, так и за забором, события. Гера Осадин, раскрутчик с Норильской "пятнашки", отсидевший в Мордовлаге на особом режиме пять лет, Игорь "Парамон", приехавший на "пятерку", после трех лет "крытой", проведенных в Тулуне, Женя "Чубарь", сидевший на печально известной "шестерке", во время и после бунта, - эти трое стали его новой командой, с которой ему предстояло осуществить то, что он обещал уже покойному теперь толмачу, который был ему, как брат. Он должен был сделать это и ради Гии с Саидом, нашедшими свою смерть там, на площади, перед Белым Домом, за Витю Ляпу, Саню Синего и Сереги Чистяка, он чувствовал, что все равно ни чем другим он не сможет заниматься, пока не отомстит Быкову за смерть близких и дорогих ему людей. Именно поэтому он, с жадностью впитывал любую информацию, могущую помочь ему в этом. Он знал уже достаточно много, чтобы причинить большие неприятности "Конторе", но с, подобного рода информацией, нереально было идти к простому лагерному "куму" (оперуполномоченному), не опасаясь, во-первых, что примут за дурака, а во-вторых, что произойдет утечка и его, как носителя такой информации могут просто-напросто ликвидировать, благо. Что таких возможностей у "конторы" и за забором хватало, не говоря о зоне. Нужно было не торопясь, постепенно шаг за шагом, используя лагерную возню, привлечь к себе внимание серьезных спецслужб и, уже тогда начинать основную операцию. Жизнь на "пятерке" шла своим чередом: подъем, проверка, поход в столовую на завтрак, после которого, до второй проверки, происходившей после 10.00, зеки занимались каждый своими делами - благо работы не было и свободного времени было хоть отбавляй, потом обед, еще одна проверка, в 17.00 часов ужин и, после четвертой по счету проверки в день, в 21.30 - отбой. При таком не хитром распорядке дня, имея массу свободного времени, зеки, просто-напросто не знали, куда себя девать. Именно этим и объяснялась возня, происходящая в лагере. Администрация зоны, реально понимающая то,, что осужденных необходимо чем то занять, во всю, использовала разработки, по оперативным каналам массы осужденных, для выявления среди них неформальных лидеров, для их дальнейшей вербовки, либо использования в "темную". - Ты знаешь, что происходило в Тулуне последние десять лет? - Парамон сидел на шконке напротив него, в секции отряда Љ 7, где они жили. - Ну, я слышал кое что... Якобы ход там был воровской и зеки даже из камеры в камеру не через дверь ходили, а через "кабуры" (дыры в стенах, между камерами), - он смотрел на Парамона - маленького, тощего с железными зубами и черной тоской в глазах. - Кое что!... - Парамон усмехнулся, - Я пробыл там три года! Знаешь, как я попал в "крытую"? - Нет, - он приготовился слушать. - В 89-м я сидел на "семерке" и там у меня был роман с одной женщиной. Она работала в спц. Отделе зоны и, пользуясь этим, вызывала меня к себе в кабинет довольно-таки часто, понимаешь? - Конечно понимаю, - он кивнул Парамону и улыбнулся, - обычное дело, мужчине и женщине нужно где-то встречаться... - Да..., - Парамон помолчал, - Но это же зона, лагерь, а за такую связь ее по головке не погладят! Все было конспиративно, все наши встречи... Однажды она оставила меня в кабинете одного и забыла закрыть сейф с документами. Я стал смотреть бумаги и наткнулся там на финансовую документацию, компрометирующую администрацию... Понимаешь, братан? Я не мог не взять ее из сейфа! Хоть и подставлял свою любимую, но тогда я вдруг понял кто она и кто я. Они живут за счет нас. Мало того, что мы работаем бесплатно и почти ни чего не едим и одежду не носим, так они и здесь нас дурят и эти деньги не отдают! И даже любовь наша была не настоящая. Она просто пользовалась мной, когда хотела, а потом отправляла обратно в зону! Короче, я взял те бумаги, спрятал их на себе и унес в барак. - Кто нибудь еще знал, что бумаги у тебя? - Да. У меня был один близкий, молодой парень. Они его умертвили. Сказали, якобы он повесился в изоляторе, представляешь? - Парамон, вскочив, заходил по секции туда - сюда. - Понятно... - он продолжал сидеть на шконке, - А тебя они отправили в "крытую" на три года. Еще по всей видимости с сопроводиловкой, я не ошибся? - Нет! Ты не ошибся. Я приехал в Тулун, заехал в карантин, под "котловой" хатой, отписал за себя всю поднаготную: кто я, откуда, где сидел и все такое. Сам понимаешь, брат, "крытая" есть "крытая", там все пробивают, чуть ли не с пеленок. Все - таки Воры законные сидят. У них тоже своя контрразведка имеется, кого попало, не подпускают, что бы, не дай Бог, какой утечки информации не было. Короче предложили мне заехать в хату, рядом с котловой... братва там со всего союза. Встретили, как положено: ход там, в натуре, Воровской... А потом, через два месяца приходит отписка от Воров: "Получить, как с гада". Представляешь, а за что? - Парамон, закончив тусоваться по секции сел опять напротив него. В его глаза было больно смотреть, - Я же всю жизнь среди братвы! За мной нет ни чего гадского! Ни одного поступка! - Да... но решение Воров, как я понимаю, никто обсуждать не стал? - Конечно, - Парамон ударил кулаком по раскрытой ладони, - Три Вора подписались под решением! Знаешь, как с гада получают? - Парамон усмехнулся, показав свои железные зубы. - Да... За руки - за ноги и об бетон пару раз... - Да... И выкинули на тюремный коридор к мусорам. Короче очнулся я в реанимации, да потом еще месяца полтора пролежал в тюремной больничке. Опера меня фалуют бригадиром стройбригады... Мол, куда тебе, не в "одиночку" же ехать... Три года впереди. Ну я и согласился, - Парамон опять встал и, закурив, начал ходить по секции. - А стройбригада, как я понимаю тоже их "крытников" состояла, да? - он тоже поднялся и, пристроившись рядом с Парамоном, заходил с ним вместе. - Ну, конечно! И там хватало тех, с кого получили, примерно, как с меня. Занимались мы тем, что заваривали пропилы в решетках и заделывали кабуры, между камерами... - То есть администрация вашими руками перекрывала дороги, т.е. "морозила" почту? - он вдруг остановился, глядя на Парамона. - Да! И я сам искал дороги, чтобы перекрыть их. У меня были для этого личные причины! - Парамон почти кричал. На его глазах наворачивались злые слезы, - Я "возился" с мусорами, а получила от меня братва! Воровская идея, которой я отдал всю свою жизнь, за которую страдал в БУРах и карцерах, на фунту хлеба и кипятке через день! За это меня гадом объявили?! - Успокойся, братан... - он обнял Парамона за плечи, - Понятно все. Как обычно чужими руками сделали грязную работу. Понятно ведь, что такого хода, как там, без участия администрации сделать нельзя. В государстве всеж таки живем... как ни крути... - Конечно! Когда в 85-м туда привезли Япончика (Вячеслава Кирилловича Иванькова), Тулун был весь под мусорами... Те из братвы, кто еще держались, постоянно были под "прессом". Под жестоким "прессом". В "прессхатах" там, людей привязывали к решке зимой и замораживали заживо! Уже не говоря о том, что "опускали" пачками! Такого даже в Златоусте не было. Япончика, по приходу, сразу же мусора избили до потери сознания, одели на руку повязку и, под руки поволокли по хатам. Открывали двери и говорили: "Вот смотрите, ваш Вор! Он сегодня дежурный!" А что? Их власть. Что хотят то и делают. Начальник тюрьмы там был такой Остапченко. Так вот, в один прекрасный день он приехал домой после работы, а вся его семья сидит рядком, привязанная к стульям и облитая бензином, а в квартире тесно от братвы. Ему поставили условие: или он дает ход Япончику, или увидит прямо сейчас, как будут гореть его жена и дети... Кто в здравом уме откажется? Так вот, этот Остапченко, потом, еще семь лет пер с братвой, как ненормальный, пока самого не посадили на нары! В 1992 году в "Известиях" статья вышла "Свадьба в малине" называлась. - А-а! Помню! Это про свадьбу Бойца было написано, да? - Да... К нему на свадьбу в тюрьму из Москвы цыганский театр "Ромэн" приезжал, представляешь какой размах?! За машины водки и продуктов, думаю и говорить не стоит. Короче "пыхнули" они тогда. Попали в разработку к УБКК (управление по борьбе с коррупцией и контрабандой), бывшее шестое управление КГБ... Япончик, к тому времени уже освободился, а Бойца с Янкой развезли - одного во Владимир, другого - в Златоуст... Такие вот дела... - Парамон устало опустился на шконку. На него было больно смотреть. На "пятерке" тоже своих проблем хватало: Группировка Дивичены наворачивала свое, администрация им в этом помогала, но произошло одно событие, кардинальным образом, повлиявшее на расклад сил в лагере... "Пятерка", как и все в лагере, была разгорожена и внутри на локальные сектора, выход за пределы, которых. Без разрешения администрации был запрещен всем, кроме так называемого актива. Актив, по мнению администрации, представлял собой некий противовес блатным и Воровским авторитетам. Которые, являясь неформальными лидерами, регулировали взаимоотношения между зеками. Невозможно ведь на свободе нарушать закон, а в тюрьме соблюдать его, тем более, что так называемый "режим содержания" специально создавался. Чтобы унижать человеческое достоинство в зеках, всячески лишая индивидуальности, подавляя личность, превращая людей в серую массу. Ведь существам, лишенных каких бы то ни было индивидуальных человеческих признаков, одетым в убогую серую хлопчато - бумажную робу и кирзовые сапоги, остриженным наголо, короче говоря: униженным уже одним своим внешним видом, гораздо легче управлять. Его можно заставить снимать шапку перед "гражданином начальником", как делали в свое время крепостные перед барином и, не утруждая последних прочтением нагрудного знака, который был обязан иметь каждый осужденный, представляться самому, называя при этом фамилию, имя. Отчество, год рождения, статью и срок, а также начало и конец срока. Все это требовалось делать, при первом требовании любого сотрудника администрации колонии, а за невыполнение можно было угодить в карцер или ШИЗО (штрафной изолятор), где опять же эта процедура повторялась, при каждом появлении начальства. Система была отработана настолько четко, что один раз попав в ШИЗО, уже можно было не выйти из камеры до конца срока, перекочевывая сперва в БУР или ПКТ (помещение камерного типа), затем в крытую тюрьму, где и собирали нарушителей режима содержания или так называемую "отрицаловку" и Воров в законе, которые, среди этих людей и отбирали себе будущих подельников и членов организованных преступных группировок. Актив колонии был обратной стороной этой медали. Основу его составила СДП (секция дисциплины и порядка), куда входили зеки, открыто сотрудничавшие с администрацией и. Следящие изнутри массы осужденных, чтобы не играли в карты, не пользовались запрещенными предметами, соблюдали правила внутреннего распорядка (ПВР) т.е. выявляли бы среди осужденных отрицаловку, для своевременной изоляции ее от массы... Естественно, что подобное противостояние рождало напряжение среди зеков, время от времени выливающееся в бунты, побоища и прочую резню. Во время которой, потери были и с той и с другой стороны. Администрацию это устраивало, ведь преступность, по словам Железного Феликса, в конце концов должна была уничтожить сама себя... Это была ГУЛАГовская политика, изменять которой, ни кто не собирался и "пятерка" не была исключением из правил. Председателем СДП здесь был Гена "Клещ" - наглый и физически довольно таки крепкий парень, лет двадцать пяти. Именно в его обязанности входило следить, чтобы рядовые СДПэшники, сидящие в будках, оборудованных кнопками электрозамков, открывающих локалки, а также телефонами прямой связи с дежурной частью, не впускали кого попало за пределы локалок. Право выхода имели представители другой части зоновского актива., завхозы отрядов, дневальные, бригадиры. Все они мели отличительный знак: нарукавную нашивку (косяк), на которой была написана занимаемая им должность в козлячей иерархии. Таким образом, на блатном жаргоне, должность, занимаемая "Клещем", называлась: мент зоны. Но все дело в том, что зекам необходимо было общаться между собой, решать свои проблемы, т.е. ходить из отряда в отряд, а помочь в этом мог лишь Гена Клещ, поэтому блатные пытались всячески "умаслить" его, угощая хорошими сигаретами, чаем и кофе, заискивая и улыбаясь, при встрече с ним, т.к. от настроения Гены, зависело смогут ли они пройти по своим делам или останутся сидеть по своим локалкам. А дела были разные: кто-то хотел "словиться" для игры в карты, кто-то получить долг или наоборот отдать, ведь такие вещи нужно делать в срок, а не то фуфлыжником объявят; кто-то шел, чтобы уколоться или курнуть со знакомыми, да много ли какие могут быть дела у зеков, - всего не перечислить. Факт тот, что делалось все через Клеща. А с чувством меры у зеков всегда были проблемы и в один "прекрасный" день, Клеща, что называется "понесло боком" и он, в разговоре с начальником колонии, позволил себе какую-то грубость, за что был лишен всех своих нашивок и должностей и списан в восьмой отряд, находящийся в той самой локалке, где жили его друзья - блатные, возглавляемые Вадиком Дивиченой. Не трудно понять, что произошло потом. Конечно же с Гены получили, как с Гада. Пришли к нему в отряд всей кодлой и жестоко избили, а потом за руки, за ноги и об пол! Но этого показалось мало, и за свои прошлые унижения, они еще и объявили его обиженным, т.к. со слов Джипы (одного из блатных, знающего Клеща еще по прошлому сроку) Гена, якобы еще на общем режиме, сидел в БУРе в одной камере с петухами (пассивными гомосексуалистами), а следовательно с ним теперь нельзя было иметь ни чего общего, не опасаясь угодить на низшую ступень лагерной иерархии... И все бы ни чего: не он первый, да и не последний в длинном списке перекрещенных блатными, но вот теперь незадача: после приезда из тюремной больнички Клеща поставили завхозом ШИЗО и ПТК "пятерки", а это уже кардинально меняло расстановку сил и создавало прецедент, который мог служить поводом для полной смены власти в теневом секторе зоны. Назревали большие разборки и тот, кто вывезет их и будет "держать мазу" в колонии... Необходимо объяснить, что ШИЗО и ПТК, занимают немаловажное место во внутрилагерной жизни, ведь здесь, все опять же сводится к пресловутому режиму содержания, движению по Воровским понятиям и, связанной со всем этим "локалкой", применяемой администрацией к блатным. Блатовать-то может каждый, но про обратную сторону блатной жизни мало кто знает. Воровская идея это - убеждения и образ жизни профессиональных преступников и, хотя написано об этом достаточно, мало кто подходил к этому беспристрастию, ведь те политические, что сидели еще в ГУЛАГе, подвергались постоянному давлению со стороны Воров и блатных, которых администрация считала "социально - близким" элементом и, пользуясь их помощью, уничтожала политических. Но после 1961 года, когда количество осужденных за политические преступления резко сократилось, весь наработанный арсенал репрессивных лагерных мер, был направлен против Воров. Вчера еще "социально - близкие" были переименованы в "социально - чуждые", ведь ГУЛАГ нуждался в человеческом материале, т.к. огромное количество тюрем, лагерей и зон необходимо было заполнить рабами за счет, которых вольные люди были обеспечены бесплатным образованием и медицинской помощью и могли спокойно спать, не беспокоясь о завтрашнем дне, - Государство само обо всем позаботится. Ни кого не интересовало то, что миллионы сограждан сидели в лагерях, мало чем отличавшихся от ГУЛАГовских, более того, подвергаемые изощренным пыткам инквизиторского режима содержания. Именно ШИЗО и ПКТ были опорой для администрации в войне с отрицательно настроенными осужденными, блатными и Ворами, которые при полном отсутствии прав и законов, пытались не потерять человеческого достоинства, превратившись в быдло... Как уже упоминалось, в ШИЗО можно было попасть за что угодно: за расстегнутую пуговицу на робе, за то, что не снял шапку перед начальником, за курение в неположенном месте, за употребление чая (он входил в список запрещенных предметов) и за многое другое, порой просто надуманное или откровенно "притянутое за уши" нарушение режима. Попавшего в ШИЗО, первым делом обыскивали и переодевали в робу с надписью на спине "ШИЗО" и тапочки - бахилы, сделанные либо из кусков транспортерной резиновой ленты, либо из старых валенок. После этого зек водворялся в камеру, где кроме бетонного пола, стен и потолка, стояла "параша" и железный стол с железными же скамейками, вбетонированными в пол. Нары, так называемые "вертолеты" поднимались в пять утра и опускались в девять вечера контролерами, при помощи специальных устройств. Курво и чай, естественно не пропускались, кормили горячей пищей через день, называлось это - день летный, день пролетный. В пролетный день, к положенной три раза в день тюхе хлеба, давали еще кружку кипятку. Надо ли говорить, что в камерах было невыносимо холодно, а предлагаемый рацион питания не согревал. Туберкулез, был постоянным спутником в этой жизни, наполненной болью, голодом и страданиями... Давали ШИЗО по пятнадцать суток, но можно было просидеть не выходя и сто двадцать. Все зависело от здоровья и настроя администрации, ведь имея такой арсенал пыточных камер, уморить можно было любого. Следующей ступенью в камерном мире был БУР или ПКТ - его давали до полугода, но, если уже будучи там, зек нарушал режим, его снова садили в ШИЗО, причем время, проведенное там, не засчитывалось в срок ПТК. БУРовская камера мало чем отличалась от изоляторской, разве что кормили там каждый день, разрешали курить, а на отстегивающиеся, по вечерам "вертолеты", разрешалось класть матрас.. Понятно, что прошедшие такой отсев люди, либо обладали гигантскими запасами жизненной энергии, либо были настолько идейными, что их было не возможно сломать, - легче умертвить. По Воровскому закону, блатные, находящиеся в "открытой" зоне должны были постоянно "подогревать" братву, страдающую за "общее дело" в ШИЗО и ПТК, и были лагеря, где эти места "грелись" так усердно, что туда, буквально ездили отдыхать от лагерной возни, кайфуя там, по полной программе. Надо ли говорить, что "грев2 осуществлялся за счет тех осужденных, что составляли актив колонии. Завхоз ШИЗО и ПТК, был ключевой фигурой в этой цепочке, т.к. если напрямую загнать грев было нельзя, действовали через него. В основном завхозы с пониманием относились к подобного рода просьбам, т.к. будучи зеками, и сами нередко попадали под "крышу", поэтому то, что Гену Клеща назначили завхозом изолятора, было из ряда вон выходящим явлением. Дело в том, что обиженные или петухи, к коим с лекгой руки Джипы, был причислен Клещ, ни в коей мере не могли быть использованы для передачи общака в изолятор, да и вообще куда бы то ни было. Людям, которым в этой жизни было не чего терять не доверяли таких серьезных дел. Но помимо этого было еще одно: кормящий изолятора, т.е. баландер, как правило общался с завхозом, буквально ев с ним из одной миски, а делать этого с обиженными, мягко говоря не рекомендовалось. Таким образом каждый зек, который попадал в изолятор становился заминеханным сразу, как только брал из рук кормящего свою пайку. Получалась двоякая ситуация: либо основная масса не верила Джипе о проблемах с прошлым Клеща, либо просто не знали о случившемся, в любом случае вопрос повисал в воздухе и под сомнением были уже оба 6 и Клещ и Джипа... - Я не знаю, как они так поступают: одновременно получают по два раза и как с гада, да еще и петухом объявляют! - Гера тусовался с ним на воздухе в локалке, - По жизни вообще так не делается... - Но они то сделали, а Гера? Сделали с молчаливого согласия массы, которая или запугана ими, либо находится в зависимости по игре. - Да, но теперь-то они и сами не знают что делать! Изолятор с БУРос Клещ заморозил, я разговаривал с теми, кто вышел оттуда, они говорят, что там: холод, голод и петля..., - Гера сплюнул сквозь зубы на землю и продолжал: - Ворам это вряд ли понравится... - Гера, Гера... Ты там в своем МордовЛАГе совсем от жизни отстал! Забыл что ли, что Красноярск - город без фраеров? - он усмехнулся и толкнул локтем приятеля, - Здесь мазу держит тот, кто сильнее и ссылки на Воровское могут показаться неуместными. - Значит нужно отписать об этом Ворам, пусть примут решение! - Гера рубанул рукой воздух, - Нельзя же вот так сидеть и ждать пока эти козлы не зафоршмачат всю зону! - Решение... решение, брат мой, мало принять, его еще нужно исполнить, а у них - блок! Человек семнадцать - двадцать и получить с себя они не дадут, понимаешь? - он вдруг остановился и взял Геру за локоть, - Нужно действовать более тонко, братан. Необходимо настроить против них массу, нужно разговаривать на эту тему с людьми...
Год свиньи, 1995 год, Красноярск СИЗО - 1 Он открыл глаза... Перед его взглядом опять предстала шуба... Все та же тюремная шуба: накиданная на стены штукатурка, сделанная специально так, чтобы на стенах было не возможно писать. Но зеки писали "Леха Рыжий 148-я 7 лет", "Казимир, отпиши в 5:8, ухожу на "крытую", - подобные надписи всегда украшали тюремные стены, и по ним можно было узнать, сидел ли в этой камере кто-то из знакомых или близких тебе людей. Писали не только на стенах. В тюрьме работала и нелегальная почта. Система "дорог" связывала между собой все тюремные камеры, хотя администрация прилагала все возможные усилия, чтобы пресекать межкамерную связь, наказывая за это, но зеки, снова и снова, восстанавливали оборванные дороги между камерными решетками или делали дырки в стенах (кабуры), если "словиться" с соседями по другому не получалось - ставили дорогу "по мокрому", т.е. славливались через канализационные трубы по параше, запаивали "малявы" в целлофан, заворачивали, привязывали к "коням" (канатики, сплетенные из ниток) и от камеры к камере шла тюремная почта, всегда находя своего адресата. Упорство зеков было достойно восхищения, ведь существовала даже любовная переписка между мужскими и женскими тюремными корпусами. Каждый день контролеры обрывали дороги, но зеки с маниакальной настойчивостью ставили их заново. В камере, где он лежал, рассматривая надписи на шубе, работал телевизор. По НТВ шли новости... "...в момент въезда в тоннель генеральского автомобиля, прогремел взрыв. Фугасный заряд был по всей видимости заложен в свод. Генерал Романов в критическом состоянии был доставлен в военно-полевой госпиталь. Переговоры между чеченскими сепаратистами и Федеральным командованием под угрозой срыва..." " В Москве был убит президент союза банкиров России Кевеледи. Капсула с радиоактивным цезием была вмонтирована в монитор его персонального компьютера..." " Предстоящие, осенью этого года выборы в государственную Думу, обещают быть самыми непредсказуемыми за всю историю России..." Противостояние между действующей властью и коммунистической оппозицией достигло своего апогея и, предстоящие выборы в ГосДуму, действительно могли стать генеральной репетицией Президентских выборов, назначенных на будущий год. Думая об этом, он снова и снова мучительно решал какой выбор ему сделать, т.к. положение, в котором он оказался было катастрофическим и, от сделанного им выбора, зависело многое, если не все... окончательно проснувшись, он перевернулся на другой бок и сел на шконку. Сокамерники смотрели телевизор. Заметив, что он проснулся, они заметно оживились: - А-а, с добрым утром,- улыбаясь сказал ему Георгий Миндиашвили, - Выспался? - Да, привет всем! - он попытался улыбнуться, но вышло не очень. Вот уже целый месяц они с Грузином сидели в камере 8:4 на больничном коридоре СИЗО - 1г. Красноярска и, с каждым днем напряжение вокруг них только возрастало...
Год собаки, 1994 год, Москва - Ну, Максимов, докладывай! - генерал сидел, удобно расположившись в мягком кожаном кресле, попивая чай из фарфоровой кружки, явно антикварной и, по всей видимости, чертовски дорогой - Все идет по заранее намеченному плану, товарищ Генерал. Мы даже двигаемся с опережением графика. Уже устранено, порядка восьмидесяти процентов нежелательной агентуры влияния Красноярского управления внутренних дел... Наши координаторы великолепно справляются в ориентированием людей Анатолия Петровича Быкова на нужные нам направления. Сам Быков вышел с предложением о покупке одиннадцати процентного пакета акций КрАЗа к Виктору Цимику. - И что же Цимик? - генерал скептически хмыкнул, неужели согласился с предложением Анатолия Петровича? - Он обещал подумать, товарищ Генерал..., - Максимов непонимающе смотрел на собеседника, - А что Вас так рассмешило? У него же нет другого выхода, если, конечно он хочет остаться в живых... - Максимов, ты - идиот. Вы все - идиоты! Ну ладно Быков... Но ты, Максимов, ты! Ведь ты был классный аналитик! - генерал вдруг вскочил на ноги и зашагал по просторному кабинету - Ты знаешь где сейчас Цимик? - вдруг спросил он. - Да, товарищ Генерал, знаю. В США. Подписывает контракт на поставку металлургических печей для КрАЗа... А что? Я сам проверял..., - Максимов непонимающе смотрел на Генерала. - Проверял?! - Генерал, подскочив к Максимову аж затрясся, - ты значит проверял... а это ты видел? - и он, подойдя к столу. Взял газету и швырнул ее под ноги, вконец обалдевшему подчиненному. Тот, наклонившись, поднял ее с пола и посмотрел название: - "Нью Йорк таймс", - прочел он и опустив глаза на заголовок, украшавший первую полосу: - "Русский бизнесмен предлагает совместный проект владельцу CNN". И что тут страшного? - Страшного?! Это - катастрофа! Тед Тернер - владелец "CNN", крупнейшего и авторитетнейшего агентства теленовостей! Его жена - Джейн Фонда, знаменитая голивудсткая звезда! Если Цимику удастся заключить с ними контракт по предлагаемому варианту, они становятся совладельцами одиннадцати процентного пакета акций КрАЗа, на который ты, Максимов, нацеливал Быкова! Это полный провал операции! Если контракт будет подписан, даже физическое устранение Цимика ни чего не даст! Акции просто поменяют хозяина и уплывут в "Штаты"! Ты понял?! - Генерал был в ярости. Таким Максимов шефа еще не видел никогда. Он вдруг испугался, что Генерала хватит удар. - Товарищ Генерал, не волнуйтесь, прошу вас... - Не волнуйтесь?! Да ты понимаешь, что поставлено на карту? Если мы потеряем время, - накопившуюся денежную массу невозможно будет отмыть, не потеряв, при этом, половины всех средств! Ты представляешь себе хотя бы какие это деньги? У нас скопилось около миллиарда долларов. Это почти критическая масса! Денег не должно скапливаться так много и та надолго, они начинают работать против нас! Если Цимик выиграет время, у нас будут огромные проблемы, Максимов, ты понимаешь это? - Да, товарищ Генерал. Можно вопрос? - Говори! - Где будет подписание этого контракта и когда? - Через неделю Тернер и Фонда приезжают в Красноярск, чтобы осмотреть с экспериментами производственные возможности КрАЗа. Предварительное соглашение будет подписано сразу после этого, - Генерал начал успокаиваться, - Что будем делать? - он устало смотрел на подчиненного. - Не волнуйтесь, товарищ Генерал, я сегодня же начну подготовку контрмер. Этот контракт не будет подписан. - Но ты достаточно хорошо все просчитал? Этот пакет акций не останется безхозным? - У него уже есть хозяин, товарищ Генерал. - Кто? - Анатолий Петрович Быков. ***
Контракт, предлагаемых Виктором Цимиком, коммерческих мероприятий по расширению производственных возможностей Красноярского алюминиевого завода, так и не был подписан. Цимик встретил, прилетевших в Красноярск Тернера и Фонду, отвез их в гостиницу отдыхать перед банкетом в их честь, а сам поехал переодеваться в смокинг, приготовленный как раз для подобного рода случаев. На крыльце собственного дома его и настигла пуля, выпущенная из снайперской винтовки неизвестного киллера. Толмач был так же убит на пороге собственного дома, куда приехал вечером. Выйдя их машины, он был обстрелян из двух автоматов и, получив смертельные ранения, скончался в больнице скорой медицинской помощи. Их всех похоронили рядом, на аллее славы красноярского кладбища : Чистяк, Синий, Ляпа и Толмач, они были вместе и живые, и мертвые. Дорога в Совет Директоров, которую для Быкова так усердно расчищала "Контора", была свободна. Ни кто не мог уже более помешать Анатолию Петровичу подмять под себя производство алюминия в Красноярске. Наступала новая эра. Эра легализации первоначального капитала, который, по утверждению марксистов невозможно заработать легально и за, которым всегда стоит преступление. Но, как это не печально, моральная сторона этого вопроса не волновала ровным счетом никого. Рынок диктовал свои законы и пристрастия, ведь Жизнь не стоит на месте. Иншалла...
После того, как его вывели в отряд, местный "блаткомитет" сразу же потянул его на "разговор". Войдя в секцию, он огляделся: двое зеков, характерной наружности сидели на кроватях, которых всего, в помещении было четыре. Кроме них больше ни кого не наблюдалось. - Привет, земеля! - начал первый - долговязый парень, лет двадцати пяти, - Откуда прибыл? - Из Красноярска, в данный момент, - он присел на одну из свободных шконок. - А сам-то местный? - продолжал все тот же длинный. - Красноярский, - он кивнул утвердительно. - А с кем двигался? - подал голос второй: крепкий парень в адидасовском костюме. - С Толмачем, - он прищурил глаза, - А че, есть общие темы? Или может где-то пересекались? Что-то я не помню тебя. - Да нет, браток, мы так интересуемся... - долговязый жестом успокоил крепкого и, встав со шконаря, протянул ему руку: - "Дивичена" меня дразнят, а звать Вадик. Он пожал протянутую руку и представился, в свою очередь. Второго парня звали Андрей "Иванчик". "Дивичена" "смотрел" за зоной, а "Иванчик" был его близким. У них была внушительная, по зоновским меркам, бригада, около двадцати человек. Они "держали" всю Лохалку, вмещавшую, как уже упоминалось, около пятисот зеков. Сам Дивичена играл в карты и у него было несколько приближенных, которые играли с ним на руку, обыгрывая и ставя в зависимость других осужденных. Выиграть у них в карьы было практически нереально, т.к. все колоды были либо крапленые, либо "коцаные", т.е. меченые и даже, если лоху просто глупо "перло", что называется, масть, выиграть не было ни какой возможности т.к. остальные участники игры, не давали лоху "откупиться". Таким образом любой желающий "подыграть" на "пятерке", был заранее обречен и либо платил, весь оставшийся срок, либо, если был не платежеспособным, объявлялся фуфлыжником и уже не мог повлиять на события, происходящие в лагере, т.к. приравнивался к обиженным (пассивным гомосексуалистам), которые занимали самую низшую ступень в иерархии лагерной жизни. - Ты в карты - то играешь? - Дивичена смотрел на него, иронически улыбаясь, тасуя в руках колоду карт. Получалось у него ловко, как у крупье в казино. - Только в бокс! - он усмехнулся и оглядел свои кулаки, с первого взгляда на которые, было ясно, что "набивались" они не один год. - Ну, браток, мы же не на спартакиаде..., - Дивичена пожал плечами, - Хотя сейчас чего только не увидишь... Ладно, располагайся пока... Если будут какие проблемы - обращайся без всяких там... - Идет! - он встал и кинув на прощание парням, вышел из секции.
Чего тут непонятного. Бык привык в мутной воде рыбу ловить и сейчас целит в губернаторы аж дым из жопы идет. Вон и шестерки на форум повылазили со сказками про робин гуда защитника воров))))))
Год Собаки, 1994 год, Красноярск, Россия. Вспоминая сейчас, этот эпизод двухгодичной давности он, опять усмехнулся, как и тогда. Когда обескураженные спортсменюги выкатывались вместе со своими манатками из офиса... Блин позвонил Ляпе и, сообщил, что выполнил его просьбу. - Где ты сейчас? - спросил его Ляпа - На въезде в город, Витя, как раз проехал ГАИ в Березовке. - Хорошо, подъезжай на набережную, туда, где мы встречались в последний раз... Жду тебя там через два часа. Идет? - Да, Витя... - Тогда, до встречи! - и Ляпа отключился. Через два часа, они встретились, как и в прошлый раз на набережной Енисея. - Я "забил" им стрелку, Витя, как ты сказал. Они готовы исполнить твой заказ..., - Блин смотрел на Енисей, величественно катящий свои холодные воды прямо в Северно Ледовитый океан. - Хорошо, - Ляпа кивнул головой и так же устремил свой взгляд на реку. Помолчав немного он спросил, - Каким образом я смогу передать им заказ? - Через три дня, в 13.00, они будут ждать тебя на Затоне, возле "Дома Грампластинок", знаешь такой? - Конечно. - Я поеду с тобой и сведу вас, остальное, как ты и просил. Ты сможешь сам назвать имя клиента... - Отлично! - Ляпа протянул Блину руку, - Я всегда знал, что на тебя можно положиться! - Да, Витя! - и Блин пожал, протянутую руку, - В любое время! - Тогда, пока отдыхай, а через три дня, встречаемся здесь же в 12.00 Договорились? - Понятно, - и Блин кивнул. - Бывай! - и Ляпа, не оборачиваясь, зашагал к машине. - Бывай..., - одними губами прошептал Блин, все также неотрывно глядя на Енисей... Через три дня, ровно в 13.00, они подъезжали к магазину "Дом Грампластинок", расположенному в одном из жилых девятиэтажных домов на Затоне. Магазин занимал весь первый этаж здания, перед ним была небольшая площадь, через которую ходили люди, а по проезжей части, как по аллее, проезжали автомобили. - Вот они, - указав на белую тонированную "девятку", стоящую прямо посреди площади, сказал Блин. Ляпа остановил свою машину, не доезжая до "девятки", метров пятнадцать - двадцать и, открыв дверцу, стал выходить. В это время, из девятки, как черти из табакерки, выскочили трое в масках и с автоматами и открыли беглый огонь. Ляпа, нырнув за свою машину и, вытащив из салона "калаш", начал отстреливаться, Блин лежал рядом с ним и вел огонь из помпового "Моссберга"... Пули, выпущенные из четырех стволов, мгновенно заполнили людную площадь, свистя и рикошетя от стен зданий, заставляя мирных граждан попадать наземь и, прижаться к мостовой. Еще бы! Война прямо в центре города! Таких разборок Красноярск еще не видел! А боевые действия только набирали обороты и в ход уже пошли, ручные гранаты, на взрыве, которой, один из нападающих, выдвинулся к позиции, занимаемой Ляпой и, всадил в него очередь из автомата Калашникова... Тело Ляпы осталось лежать рядом с продырявленным пулями, "Ланд Крузером", Блин с простреленным бедром, лежал здесь же. До приезда милиции и "скорой помощи", оставалось несколько минут...
***
- Вот, значит как..., - он опять, встретился с Толмачем в адвокатской комнате СИЗО - 1. - Да, братан... Дела наши совсем хреновые, даже не знаю что и делать? О твоем освобождении даже речи не идет. Шарахаются все, как от чумного, только при одном упоминании тебя. Так что, готовься к этапу, - поедешь в зону. Мне сказали, что на "пятерку" в Старцево. Я, думаю, что проблем у тебя не будет..., - Толмач попытался улыбнуться, но у него не получилось - Юра, не волнуйся за меня. Занимайся своими делами и самое главное - не дай им повод, чтобы убить тебя. - Да, братан... Я постараюсь...
Красноярск за чистый воздух! При Быкове КрАЗ выбросов делал меньше, а налогов платил больше. Плюс помогал и городу и краю, Советскому р-ну, Назаровцам, содержал заводские больницы. А сейчас от КрАЗа одни выбросы, работать там ни кто не хочет, разве, что в завоуправлении народ еще немного держиться. А рабочие от туда очень давно бегут. Продолжение Год обезьяны, 1992 г, Красноярск, Россия Фамилия Миндиашвили была известна в Красноярске. Да и на Российском уровне многие знали кто такой Дмитрий Миндиашвили. Школа Высшего спортивного мастерства (ШВСМ), где и работал заслуженный тренер России, воспитала немало чемпионов Мира и даже Олимпийских по вольной или Греко - Римской борьбе. Самым известным из них был двукратный Олимрийский Чемпион - Иван Ярыгин. Естественно, что такой человек, как Дмитрий Миндиашвили входил в истеб города Красноярска и края, а следовательно пользовался авторитетом и уважением. Тогда, в 1992-м году, он совершенно случайно столкнулся с Миндиашвили, не самим Дмитрием, а с его племянником Георгием. Произошло это на чьем-то дне рождения, когда один из присутствующих там начинающих коммерсантов отозвал его в сторону для разговора без посторонних. - Ты знаешь, сынок, меня практически с пеленок, - начал Виталий Максимович (так звали бизнесмена), - и, мои сын и дочь, выросли вместе с тобой, как с братом. Именно поэтому я обращаюсь к тебе за помощью... - Что случилось? - он насторожился. Такой щепетильный подход к просьбе означал, что он не сможет отказаться от ее выполнения. - Ты знаешь, что я соучредитель фирмы "Анима"? - Да, да, Виталий Максимович, я слышал что-то такое, но если честно, не вдавался в подробности, вы же знаете, я редко бываю здесь... - Да - да... Но тем не менее это не мешает тебе быть в курсе происходящего в Красноярске и крае, - он прервался, чтобы выпить сока и, немного помедлив, продолжил: - У нас появились серьезные проблемы... - С чем это связано? - С рэкетом, сынок, с рэкетом. Примерно полгода назад мы имели неосторожность связаться с Миндиашвили... - Миндиашвили? - переспросил он, - А как эта фамилия связана с рэкетом? Он же, вроде как, сборную России по вольной борьбе тренирует, или я отстал от жизни? - Нет, ты не отстал, но я говорю о его племяннике Георгии... - И что? А этот-то куда полез, он же всегда комсоргом был, и в школе, и в институте... О каком рэкете здесь может идти речь? Я что-то не понимаю..., - он удивлялся все больше и больше. - Понимаешь, он состоит у нас в фирме на должности коммерческого директора и, в последнее время, ведет себя очень нагло и вызывающе. Кроме того, он заключает какие-то сделки, без нашего ведома, а потом у нас возникают проблемы... Короче говоря - дела в фирме происходят в упадок из-за его деятельности. Он просто тянет из нас деньги. - Он что же один что ли на вас столько жути нагнал? - Нет. У него целая бригада таких же отморозков - спортсменов... Коля "Клюка", Сергей "Шрам", ты слышал про таких? - Да... Теперь я начинаю понимать..., - он закивал головой, - там же, с ними, и Тимур Галлиев - азейрбаджанец, такой маленький с большой головой. Я не ошибся? - Точно! - Виталий Максимович облегченно вздохнул, - Ну что ты скажешь по этому поводу? - Сначала, мне нужно увидеть все своими глазами, и поговорить с вашими учредителем, кто он? - Апанович Юрий Иванович. Но он ужасно боится всех этих разборок и, я думаю, польза от него будет небольшая... - Но мне необходимо встретиться с ним, ведь я не могу действовать вслепую... как я могу его найти? - Знаешь, а приезжай к нам завтра с утра, прямо в офис, идет? Часам к 9-ти утра... - Договорились, - и они обменялись рукопожатием. После того, как Виталий Максимович уехал, он проанализировал весь разговор, пытаясь понять, что же происходит, но тогда было много неясностей и все воспринималось просто, как еще одно звено в целой цепочке событий, неизвестно куда идущей. На другой день, ровно в 9.00, он был в офисе фирмы "Анима", что в переводе с латыни означало "Душа" и, сидя в приемной, разговаривал с миловидной секретаршей, ожидая приезда начальства... Виталий Максимович и Анапович появились в 9.15 и поздоровавшись, пригласили его в кабинет, где и состоялся разговор. - Ну, что у вас здесь происходит? - он переводил взгляд с одного коммерсанта на другого, - Чего вы молчите-то? - Он что, один что ли? - Анапович обращался к Виталию Максимовичу - Ты же говорил, что у тебя серьезные завязки с серьезными людьми, а приехал один... Что он сможет решить? - Иваныч, не шуми, - Виталий Максимович пытался успокоить компаньона, - он приехал только посмотреть... - Посмотреть?! Посмотреть..., - Анапович завелся с пол-оборота, - Вам посмотреть, а у меня каждая такая встреча десять лет жизни отнимает и несколько сотен тысяч баксов! Чего тут смотреть? Что вы хотите увидеть? - Юрий Иванович, начал он, - постарайтесь, во-первых успокоиться. Ни каких боевых действий, во всяком случае сегодня, не планируется, поэтому потерпите и работайте, как обычно, а я посижу в приемной и понаблюдаю, как будут развиваться события прежде, чем мы примем какое-либо решение, договорились? - и он ободряюще улыбнулся мужчинам. Они переглянулись между собой. Он чувствовал. Что напряжение значительно спало. - Вы делайте все, как обычно, как будто меня нет, - и с этими словами он вышел в приемную. Поболтав несколько минут с секретаршей, он услышал шаги в коридоре и, глянув на часы, понял, что это те. Кого он ждет. Так и есть, - дверь в приемную распахнулась, и в помещении сразу стало тесно от величины вошедших людей. Георгий Миндиашвили, ростом около двух метров и весом за сто килограммов, вошел в приемную в сопровождении двух, примерно таких же, как и он бугаев. Однако, увидев его, Георгий, как будто наткнулся на невидимое препятствие и произнес одними губами: - Ты?... Как ты здесь... оказался? - от удивления он даже открыл рот. - Да, так..., - он улыбался грузину, - кое-какие дела... Да вот с Мариной Ивановной, - он подмигнул секретарше, - заболтался, ты не стесняйся меня, Георгий, я по своим делам... Миндиашвили, пожав плечами, оглянулся на сопровождавших его мордоворотов и, кивнув им головой, двинулся в кабинет. Те, последовали за ним... Вечером того же дня он, сидя в "Огоньке", обсуждал увиденное с Толмачем. Ляпа и Синий, были тут же. - Представляете, они, можно сказать, прямо за шкирку, вытащили его из кабинета и поехали в банк, обналичивать чеки. - А много у него денег? - Ляпа внимательно слушал, - И почему они его "распускают"? - Хороший вопрос, - он, улыбнулся всем троим, - на счету у производственной строительной сельскохозяйственной фирмы (ПССХВ) "Анима" в ГосАгропромБанке "Нива" сто сорок девять миллионов американских рублей! Как вам это нравится? - Нам это очень нравится! - Толмач хлопнул его по плечу, - но откуда у нас в городе такие деньги? - Прямиком из Москвы. Целевой кредит на строительство и сельское хозяйство, которыми, согласно "Устава", должна заниматься "Анима". Я узнавал, кредит им "продавливали" на самом высоком уровне. Мне шепотом назвали фамилию Премьер-министра, так что такие вот дела... - Как же так, имея такие связи, попасть в такой "прокус"? - подал голос Синий, - не понимаю, зачем он связывался с этими спортсменами? - Трудно сказать, братан, но факт остается фактом - ему все это надоело. Они не дают ему развиваться, а просто тянут с него деньги. Именно поэтому, он вышел на нас... - Хорошо, - подвел итог Толмач, - Вези этого, как его? - Юрия Ивановича... - Вот-вот, вези его сюда завтра часам к семи вечера, а этим Миндиашвиливским уродам, а конкретно Коле "Клюке", скажи, что я хочу его видеть в 20.00 в "Огоньке", договорились? - Добро! - и они попрощавшись, вышел из "огонька". Утром следующего дня, он опять приехал в офис "Анимы" и, дождавшись когда "бригада" Миндиашвили появиться в просторном холле здания, где располагалось, по - меньшей мере двадцать различных фирм и фирмочек, двинулся навстречу. Коля ""люка""- здоровенный, белобрысый детина, с чудовищно деформированными, от постоянной набивки, кулаками, шагал рядом с Георгием Миндиашвили. Выглядели эти двое - внушительно и даже этот огромный холл, с семиметровыми потолками, витринными окнами и колоннами - опорами, отделанными мраморной плиткой, не скрашивали их гигантских размеров. Подойдя к ним вплотную, он поздоровался и, улыбаясь сказал: - Коля, тебя сегодня хотят видеть в 20.00 в баре "Огонек". - Кто? - глазки "Клюки" тревожно мигнули и уставились на него. - Юра "Толмач", если не возражаешь, - он не мигая смотрел в глаза этому носорогу. Именно на это животное был похож Клюка. Такой же бронированный и огромный, с такими же маленькими поросячьими глазками, интеллекта в которых было не больше, чем их размеры. После его слов Клюка, на какое-то время задумался. - А по какому вопросу? - Ну, Колян, неужели ты сам не понимаешь? По всей видимости по этому, - и он обвел руками холл. - А ты какое к этому имеешь отношение? - Клюка смешно наморщил лоб. - Пока - никакого, а дальше будет видно. Ну, что? Ты будешь? - Да, я приеду, - и Клюка утвердительно кивнул головой. - Ну тогда, до вечера! - он развернулся и зашагал к выходу, чувствуя, как спину ему сверлят ненавидящим взглядом, но ему было на это - плевать. Вечером того же дня в баре "Огонек" состоялась встреча, на которой Георгию Миндиашвили, в ненавязчивой форме объяснили. Что фирма "Анима" находится под крышей у Сани Синего. Вопросов по этому поводу не возникло и грузину, вместе с его бригадой, предлагалось завтра же в течении двух часов, забрать свои монатки, если таковые имеются, из офиса фирмы, и сваливать на все четыре стороны. Утром следующего дня, он, проконтролировал выполнение этого условия, лично присутствуя в офисе и, наблюдая, вместе, с обалдевшими сотрудниками фирмы, как ни на кого не глядя, собрав свои нехитрые пожитки, эти, вчера еще такие крутые и уверенные в себе парни, покидают помещение. После того, как все завершилось, он, повернувшись к сотрудникам, улыбнулся и сказал: - Работайте спокойно. Если возникнут проблемы, обращайтесь. Всего доброго! - и вышел на улицу.
Rg:То есть желтые хомячки против расширения завода, против Дерипаски но не против самого завода? А сам завод пусть значит продолжает травить город дальше? Похоже на заказуху.
Rg:То есть желтые хомячки против расширения завода, против Дерипаски но не против самого завода? А сам завод пусть значит продолжает травить город дальше? Похоже на заказуху.
На заказуху от кого? Глупенький дурашка. Реальные цели надо ставить. От того, кто кто начнет вопить закройте завод, его не закроют. А от того, что народ пойдет на слушания, завод выбросы свои не увеличит.
То есть желтые хомячки против расширения завода, против Дерипаски но не против самого завода? А сам завод пусть значит продолжает травить город дальше? Похоже на заказуху.
Дальше все просто, пришел Лебедь, кинул Быкова, КрАЗ перешел Дерипаске и Быков теперь дня народа кажется ангелом. Дерипаска строит новые цеха, выбросов будет еще больше http://yad-zavod.org/ru/news/materialy-k-publichnym-slushaniyam-po-krazu-dostupny-dlya-grazhdan.htm А если продолжения хотите, то пообещайте не дать Дерипаске еще цеха строить и город травить, пойти на слушания 25 января и сказать свое НЕТ Дерипаске. Обеспечите победу народа на слушаниях, будет вам продолжение... А пока вот еще про Быкова, там тоже много фамилий из 90-х, много знакомых названий http://coollib.net/b/221100/read
Все таки Татаренко явно не Красноярский криминальный авторитет. Поди Красноярские авторитеты в гробу переворачиваются от таких заголовков. А вот у Зинки этого нет, кого возле дома грампластинок Мелодия на правом завалили? Я уже от старости забыл, Толмача? Он ведь машины крутые любил? Видел я одну манинку его после его смерти. Нового хозяина правда тоже завалили.
А что Поддубный никакой роли не играл?
[/quote]
Не надо так писать , это не истоия , а глупая бльварщина. От этого и живут так в темноте.. веря в эту чушь.
Много ли вы видели , Много ли вы ездили.
Что ему книга последняя скажет , то на душе его сверху и ляжет . Верить- не верить ему все равно , лишь бы доказанно было умно.
[/quote]
Писать без ошибок научись. Дура. Как научишься, так на форум вылезай.
А что Поддубный никакой роли не играл?
[/quote]
Не надо так писать , это не истоия , а глупая бльварщина. От этого и живут так в темноте.. веря в эту чушь.
Много ли вы видели , Много ли вы ездили.
Что ему книга последняя скажет , то на душе его сверху и ляжет . Верить- не верить ему все равно , лишь бы доказанно было умно.
[/quote]
много не ясного,неточного.Или не стал называть человека который организовал наезд на хозяина,вернее на его семью.Это Джем.Он поставил хозяина на колени перед зоной.За что его и короновали.
А что Поддубный никакой роли не играл?
[/quote]
Не надо так писать , это не истоия , а глупая бльварщина. От этого и живут так в темноте.. веря в эту чушь.
Много ли вы видели , Много ли вы ездили.
Что ему книга последняя скажет , то на душе его сверху и ляжет . Верить- не верить ему все равно , лишь бы доказанно было умно.
А что Поддубный никакой роли не играл?
Войдя в камеру, он сразу увидел Миндиашвили, лежащего недалеко от двери на нижнем ярусе. Проходя мимо грузина, он намеренно задел его сумкой, т.к. Гия лежал закрыв рукой глаза. Отняв руку от лица, Миндиашвили, увидев его вскочил и, пожимая протянутую им руку, оживленно заговорил: - ты! Как же так? Я слышал, что ты в зоне, на "пятерке", кажется?!
- Здорово! Да, еще вчера был там, но, как видишь, пути Господни неисповедимы... - он улыбался обалдевшему от такого поворота событий, грузину и, показав на уже почти зажившие следы от пулевых ранений на груди и руках сказал: - Вижу они и до тебя добрались?
- Да, представляешь, в феврале, приехал домой пообедать, ну и, как обычно пошел прогулять собаку... Помнишь моего Кинга?
- Да..., - он кивнул, т.к. видел эту собаку. Здоровенный ротвейлер, привезенный в подарок Георгию, прямиком из Германии с отличной родословной и всеми необходимыми, для такой собаки, атрибутами.
- Так вот, - продолжал свой рассказ Грузин, - выхожу из подъезда на свет, сам понимаешь, после полумрака на солнце, да еще и от снега яркость... Короче щурюсь на мгновение и вот они! Двое в масках и с ревнаганами, стреляют сразу с двух точек и пять пуль я ловлю... Хорошо, что после первых двух, инстинктивно крутанулся на месте... Ну Кинг на них ломанулся... Он - то меня и спас, т.к. остальные девять пуль, ему достались. Я обратно в подъезд, в горячке еще до квартиры добежал на третий этаж, цепанул Моссберг и вниз, а их уже нет... Ну, скорая, само собой, БСМП (Больница скорой медицинской помощи), пацаны приехали, охраняли меня, пока операцию делали... Потом еще почти неделю, но я понимал, что если заказали, то исполнят все равно. Поэтому сбежал из палаты, забрал жену, детей и в Грузию.
- Понятно..., - он внимательно слушал то. Что говорил ему Грузин одновременно оценивая обстановку в камере. Она была восьмиместной. Кроме них с Миндиашвили было еще шесть человек, судя по виду - обычные молодые парни, среди них выделялся лишь один: среднего роста, лет тридцати пяти, полный с сединой в волосах и пронзительным взглядом: - Южанин, - сразу представился он, встретившись с ним глазами.
- Понятно, - он продолжал изучать зеков, сидящих тут же и вернувшись к Южанину, поинтересовался: - Откуда?
- Сейчас с "полосатого" с Громадска привезли, за добавкой... А родом из под Киева, поэтому и Южанин..., - говорил он, довольно-таки ровно, но напряжение чувствовалось: понимал, что компания подобралась не простая - можно и по ушам получить, если что не так.
Больше, в камере, никого, заслуживающего внимания не было и он вернулся к разговору с Грузином, - А ты сам как думаешь, из-за чего в тебя стреляли и кто?
- Не знаю, - Миндиашвили пожал плечами, - Трудно сказать... Сейчас могут убить чуть ли не просто так...
- Да, но только не таких, как ты. И потом все было, с их стороны грамотно: кто же думал, что собака будет так долго переть на пули..., - он вдруг глянул прямо в глаза Георгию, - или ты думаешь, что просто пугали?
- Нет, я же говорю тебе: Бог спас. Я даже не видел и не слышал выстрелов, - глушаки были и действовал на "автомате", поэтому спрогнозировать мою реакцию было невозможно... Какой тут испуг? Покушение чистой воды...
- Согласен... Но кто? Кому ты дорогу перешел? Алюминий?
- Нет, что ты?! - Грузин замахал руками, - Какой Алюминий?! Зачем мне это? Я в эти игры не играю, мне моя жизнь дорога, как память!
- А с Быковым у тебя как?
- С Петровичем? Да никак. Привет - пока и - побежали, каждый по своим делам, - Грузин непонимающе смотрел на него, - А почему это тебя так волнует? А?
- Скоро узнаешь, - и он начал располагаться в камере и знакомиться с остальными заключенными.
С первого же взгляда на них ему стало ясно, что камера - рабочая. Это значило, что все шестеро его новых сокамерников были "наседками", т.е. завербованными оперчастью сексотами, которые сообщали обо всем, что происходит и кто, что говорит. Было бы глупо ожидать, чего-нибудь другого, но играть предстояло не просто в открытую, а под плотным колпаком нескольких спецслужб. Оставалось рассчитывать лишь на то, что происхождение полученной агентурной информации, по времени, будет достаточно долгим и ему удасться сманеврировать за счет этого. В любом случае выбирать было не из чего, т.к. поле для игры было чужим.
Постепенно, вокруг него образовалась небольшая группа единомышленников с которыми он обсуждал, происходящее, как в зоне, так и за забором, события. Гера Осадин, раскрутчик с Норильской "пятнашки", отсидевший в Мордовлаге на особом режиме пять лет, Игорь "Парамон", приехавший на "пятерку", после трех лет "крытой", проведенных в Тулуне, Женя "Чубарь", сидевший на печально известной "шестерке", во время и после бунта, - эти трое стали его новой командой, с которой ему предстояло осуществить то, что он обещал уже покойному теперь толмачу, который был ему, как брат. Он должен был сделать это и ради Гии с Саидом, нашедшими свою смерть там, на площади, перед Белым Домом, за Витю Ляпу, Саню Синего и Сереги Чистяка, он чувствовал, что все равно ни чем другим он не сможет заниматься, пока не отомстит Быкову за смерть близких и дорогих ему людей. Именно поэтому он, с жадностью впитывал любую информацию, могущую помочь ему в этом. Он знал уже достаточно много, чтобы причинить большие неприятности "Конторе", но с, подобного рода информацией, нереально было идти к простому лагерному "куму" (оперуполномоченному), не опасаясь, во-первых, что примут за дурака, а во-вторых, что произойдет утечка и его, как носителя такой информации могут просто-напросто ликвидировать, благо. Что таких возможностей у "конторы" и за забором хватало, не говоря о зоне. Нужно было не торопясь, постепенно шаг за шагом, используя лагерную возню, привлечь к себе внимание серьезных спецслужб и, уже тогда начинать основную операцию.
Жизнь на "пятерке" шла своим чередом: подъем, проверка, поход в столовую на завтрак, после которого, до второй проверки, происходившей после 10.00, зеки занимались каждый своими делами - благо работы не было и свободного времени было хоть отбавляй, потом обед, еще одна проверка, в 17.00 часов ужин и, после четвертой по счету проверки в день, в 21.30 - отбой. При таком не хитром распорядке дня, имея массу свободного времени, зеки, просто-напросто не знали, куда себя девать. Именно этим и объяснялась возня, происходящая в лагере. Администрация зоны, реально понимающая то,, что осужденных необходимо чем то занять, во всю, использовала разработки, по оперативным каналам массы осужденных, для выявления среди них неформальных лидеров, для их дальнейшей вербовки, либо использования в "темную".
- Ты знаешь, что происходило в Тулуне последние десять лет? - Парамон сидел на шконке напротив него, в секции отряда Љ 7, где они жили.
- Ну, я слышал кое что... Якобы ход там был воровской и зеки даже из камеры в камеру не через дверь ходили, а через "кабуры" (дыры в стенах, между камерами), - он смотрел на Парамона - маленького, тощего с железными зубами и черной тоской в глазах.
- Кое что!... - Парамон усмехнулся, - Я пробыл там три года! Знаешь, как я попал в "крытую"?
- Нет, - он приготовился слушать.
- В 89-м я сидел на "семерке" и там у меня был роман с одной женщиной. Она работала в спц. Отделе зоны и, пользуясь этим, вызывала меня к себе в кабинет довольно-таки часто, понимаешь?
- Конечно понимаю, - он кивнул Парамону и улыбнулся, - обычное дело, мужчине и женщине нужно где-то встречаться...
- Да..., - Парамон помолчал, - Но это же зона, лагерь, а за такую связь ее по головке не погладят! Все было конспиративно, все наши встречи... Однажды она оставила меня в кабинете одного и забыла закрыть сейф с документами. Я стал смотреть бумаги и наткнулся там на финансовую документацию, компрометирующую администрацию... Понимаешь, братан? Я не мог не взять ее из сейфа! Хоть и подставлял свою любимую, но тогда я вдруг понял кто она и кто я. Они живут за счет нас. Мало того, что мы работаем бесплатно и почти ни чего не едим и одежду не носим, так они и здесь нас дурят и эти деньги не отдают! И даже любовь наша была не настоящая. Она просто пользовалась мной, когда хотела, а потом отправляла обратно в зону! Короче, я взял те бумаги, спрятал их на себе и унес в барак.
- Кто нибудь еще знал, что бумаги у тебя?
- Да. У меня был один близкий, молодой парень. Они его умертвили. Сказали, якобы он повесился в изоляторе, представляешь? - Парамон, вскочив, заходил по секции туда - сюда.
- Понятно... - он продолжал сидеть на шконке, - А тебя они отправили в "крытую" на три года. Еще по всей видимости с сопроводиловкой, я не ошибся?
- Нет! Ты не ошибся. Я приехал в Тулун, заехал в карантин, под "котловой" хатой, отписал за себя всю поднаготную: кто я, откуда, где сидел и все такое. Сам понимаешь, брат, "крытая" есть "крытая", там все пробивают, чуть ли не с пеленок. Все - таки Воры законные сидят. У них тоже своя контрразведка имеется, кого попало, не подпускают, что бы, не дай Бог, какой утечки информации не было. Короче предложили мне заехать в хату, рядом с котловой... братва там со всего союза. Встретили, как положено: ход там, в натуре, Воровской... А потом, через два месяца приходит отписка от Воров: "Получить, как с гада". Представляешь, а за что? - Парамон, закончив тусоваться по секции сел опять напротив него. В его глаза было больно смотреть, - Я же всю жизнь среди братвы! За мной нет ни чего гадского! Ни одного поступка!
- Да... но решение Воров, как я понимаю, никто обсуждать не стал?
- Конечно, - Парамон ударил кулаком по раскрытой ладони, - Три Вора подписались под решением! Знаешь, как с гада получают? - Парамон усмехнулся, показав свои железные зубы.
- Да... За руки - за ноги и об бетон пару раз...
- Да... И выкинули на тюремный коридор к мусорам. Короче очнулся я в реанимации, да потом еще месяца полтора пролежал в тюремной больничке. Опера меня фалуют бригадиром стройбригады... Мол, куда тебе, не в "одиночку" же ехать... Три года впереди. Ну я и согласился, - Парамон опять встал и, закурив, начал ходить по секции.
- А стройбригада, как я понимаю тоже их "крытников" состояла, да? - он тоже поднялся и, пристроившись рядом с Парамоном, заходил с ним вместе.
- Ну, конечно! И там хватало тех, с кого получили, примерно, как с меня. Занимались мы тем, что заваривали пропилы в решетках и заделывали кабуры, между камерами...
- То есть администрация вашими руками перекрывала дороги, т.е. "морозила" почту? - он вдруг остановился, глядя на Парамона.
- Да! И я сам искал дороги, чтобы перекрыть их. У меня были для этого личные причины! - Парамон почти кричал. На его глазах наворачивались злые слезы, - Я "возился" с мусорами, а получила от меня братва! Воровская идея, которой я отдал всю свою жизнь, за которую страдал в БУРах и карцерах, на фунту хлеба и кипятке через день! За это меня гадом объявили?!
- Успокойся, братан... - он обнял Парамона за плечи, - Понятно все. Как обычно чужими руками сделали грязную работу. Понятно ведь, что такого хода, как там, без участия администрации сделать нельзя. В государстве всеж таки живем... как ни крути...
- Конечно! Когда в 85-м туда привезли Япончика (Вячеслава Кирилловича Иванькова), Тулун был весь под мусорами... Те из братвы, кто еще держались, постоянно были под "прессом". Под жестоким "прессом". В "прессхатах" там, людей привязывали к решке зимой и замораживали заживо! Уже не говоря о том, что "опускали" пачками! Такого даже в Златоусте не было. Япончика, по приходу, сразу же мусора избили до потери сознания, одели на руку повязку и, под руки поволокли по хатам. Открывали двери и говорили: "Вот смотрите, ваш Вор! Он сегодня дежурный!" А что? Их власть. Что хотят то и делают. Начальник тюрьмы там был такой Остапченко. Так вот, в один прекрасный день он приехал домой после работы, а вся его семья сидит рядком, привязанная к стульям и облитая бензином, а в квартире тесно от братвы. Ему поставили условие: или он дает ход Япончику, или увидит прямо сейчас, как будут гореть его жена и дети... Кто в здравом уме откажется? Так вот, этот Остапченко, потом, еще семь лет пер с братвой, как ненормальный, пока самого не посадили на нары! В 1992 году в "Известиях" статья вышла "Свадьба в малине" называлась.
- А-а! Помню! Это про свадьбу Бойца было написано, да?
- Да... К нему на свадьбу в тюрьму из Москвы цыганский театр "Ромэн" приезжал, представляешь какой размах?! За машины водки и продуктов, думаю и говорить не стоит. Короче "пыхнули" они тогда. Попали в разработку к УБКК (управление по борьбе с коррупцией и контрабандой), бывшее шестое управление КГБ... Япончик, к тому времени уже освободился, а Бойца с Янкой развезли - одного во Владимир, другого - в Златоуст... Такие вот дела... - Парамон устало опустился на шконку. На него было больно смотреть.
На "пятерке" тоже своих проблем хватало: Группировка Дивичены наворачивала свое, администрация им в этом помогала, но произошло одно событие, кардинальным образом, повлиявшее на расклад сил в лагере...
"Пятерка", как и все в лагере, была разгорожена и внутри на локальные сектора, выход за пределы, которых. Без разрешения администрации был запрещен всем, кроме так называемого актива. Актив, по мнению администрации, представлял собой некий противовес блатным и Воровским авторитетам. Которые, являясь неформальными лидерами, регулировали взаимоотношения между зеками. Невозможно ведь на свободе нарушать закон, а в тюрьме соблюдать его, тем более, что так называемый "режим содержания" специально создавался. Чтобы унижать человеческое достоинство в зеках, всячески лишая индивидуальности, подавляя личность, превращая людей в серую массу. Ведь существам, лишенных каких бы то ни было индивидуальных человеческих признаков, одетым в убогую серую хлопчато - бумажную робу и кирзовые сапоги, остриженным наголо, короче говоря: униженным уже одним своим внешним видом, гораздо легче управлять. Его можно заставить снимать шапку перед "гражданином начальником", как делали в свое время крепостные перед барином и, не утруждая последних прочтением нагрудного знака, который был обязан иметь каждый осужденный, представляться самому, называя при этом фамилию, имя. Отчество, год рождения, статью и срок, а также начало и конец срока. Все это требовалось делать, при первом требовании любого сотрудника администрации колонии, а за невыполнение можно было угодить в карцер или ШИЗО (штрафной изолятор), где опять же эта процедура повторялась, при каждом появлении начальства. Система была отработана настолько четко, что один раз попав в ШИЗО, уже можно было не выйти из камеры до конца срока, перекочевывая сперва в БУР или ПКТ (помещение камерного типа), затем в крытую тюрьму, где и собирали нарушителей режима содержания или так называемую "отрицаловку" и Воров в законе, которые, среди этих людей и отбирали себе будущих подельников и членов организованных преступных группировок.
Актив колонии был обратной стороной этой медали. Основу его составила СДП (секция дисциплины и порядка), куда входили зеки, открыто сотрудничавшие с администрацией и. Следящие изнутри массы осужденных, чтобы не играли в карты, не пользовались запрещенными предметами, соблюдали правила внутреннего распорядка (ПВР) т.е. выявляли бы среди осужденных отрицаловку, для своевременной изоляции ее от массы... Естественно, что подобное противостояние рождало напряжение среди зеков, время от времени выливающееся в бунты, побоища и прочую резню. Во время которой, потери были и с той и с другой стороны. Администрацию это устраивало, ведь преступность, по словам Железного Феликса, в конце концов должна была уничтожить сама себя... Это была ГУЛАГовская политика, изменять которой, ни кто не собирался и "пятерка" не была исключением из правил.
Председателем СДП здесь был Гена "Клещ" - наглый и физически довольно таки крепкий парень, лет двадцать пяти. Именно в его обязанности входило следить, чтобы рядовые СДПэшники, сидящие в будках, оборудованных кнопками электрозамков, открывающих локалки, а также телефонами прямой связи с дежурной частью, не впускали кого попало за пределы локалок. Право выхода имели представители другой части зоновского актива., завхозы отрядов, дневальные, бригадиры. Все они мели отличительный знак: нарукавную нашивку (косяк), на которой была написана занимаемая им должность в козлячей иерархии. Таким образом, на блатном жаргоне, должность, занимаемая "Клещем", называлась: мент зоны. Но все дело в том, что зекам необходимо было общаться между собой, решать свои проблемы, т.е. ходить из отряда в отряд, а помочь в этом мог лишь Гена Клещ, поэтому блатные пытались всячески "умаслить" его, угощая хорошими сигаретами, чаем и кофе, заискивая и улыбаясь, при встрече с ним, т.к. от настроения Гены, зависело смогут ли они пройти по своим делам или останутся сидеть по своим локалкам. А дела были разные: кто-то хотел "словиться" для игры в карты, кто-то получить долг или наоборот отдать, ведь такие вещи нужно делать в срок, а не то фуфлыжником объявят; кто-то шел, чтобы уколоться или курнуть со знакомыми, да много ли какие могут быть дела у зеков, - всего не перечислить. Факт тот, что делалось все через Клеща. А с чувством меры у зеков всегда были проблемы и в один "прекрасный" день, Клеща, что называется "понесло боком" и он, в разговоре с начальником колонии, позволил себе какую-то грубость, за что был лишен всех своих нашивок и должностей и списан в восьмой отряд, находящийся в той самой локалке, где жили его друзья - блатные, возглавляемые Вадиком Дивиченой. Не трудно понять, что произошло потом. Конечно же с Гены получили, как с Гада. Пришли к нему в отряд всей кодлой и жестоко избили, а потом за руки, за ноги и об пол! Но этого показалось мало, и за свои прошлые унижения, они еще и объявили его обиженным, т.к. со слов Джипы (одного из блатных, знающего Клеща еще по прошлому сроку) Гена, якобы еще на общем режиме, сидел в БУРе в одной камере с петухами (пассивными гомосексуалистами), а следовательно с ним теперь нельзя было иметь ни чего общего, не опасаясь угодить на низшую ступень лагерной иерархии... И все бы ни чего: не он первый, да и не последний в длинном списке перекрещенных блатными, но вот теперь незадача: после приезда из тюремной больнички Клеща поставили завхозом ШИЗО и ПТК "пятерки", а это уже кардинально меняло расстановку сил и создавало прецедент, который мог служить поводом для полной смены власти в теневом секторе зоны. Назревали большие разборки и тот, кто вывезет их и будет "держать мазу" в колонии...
Необходимо объяснить, что ШИЗО и ПТК, занимают немаловажное место во внутрилагерной жизни, ведь здесь, все опять же сводится к пресловутому режиму содержания, движению по Воровским понятиям и, связанной со всем этим "локалкой", применяемой администрацией к блатным. Блатовать-то может каждый, но про обратную сторону блатной жизни мало кто знает. Воровская идея это - убеждения и образ жизни профессиональных преступников и, хотя написано об этом достаточно, мало кто подходил к этому беспристрастию, ведь те политические, что сидели еще в ГУЛАГе, подвергались постоянному давлению со стороны Воров и блатных, которых администрация считала "социально - близким" элементом и, пользуясь их помощью, уничтожала политических. Но после 1961 года, когда количество осужденных за политические преступления резко сократилось, весь наработанный арсенал репрессивных лагерных мер, был направлен против Воров. Вчера еще "социально - близкие" были переименованы в "социально - чуждые", ведь ГУЛАГ нуждался в человеческом материале, т.к. огромное количество тюрем, лагерей и зон необходимо было заполнить рабами за счет, которых вольные люди были обеспечены бесплатным образованием и медицинской помощью и могли спокойно спать, не беспокоясь о завтрашнем дне, - Государство само обо всем позаботится. Ни кого не интересовало то, что миллионы сограждан сидели в лагерях, мало чем отличавшихся от ГУЛАГовских, более того, подвергаемые изощренным пыткам инквизиторского режима содержания. Именно ШИЗО и ПКТ были опорой для администрации в войне с отрицательно настроенными осужденными, блатными и Ворами, которые при полном отсутствии прав и законов, пытались не потерять человеческого достоинства, превратившись в быдло...
Как уже упоминалось, в ШИЗО можно было попасть за что угодно: за расстегнутую пуговицу на робе, за то, что не снял шапку перед начальником, за курение в неположенном месте, за употребление чая (он входил в список запрещенных предметов) и за многое другое, порой просто надуманное или откровенно "притянутое за уши" нарушение режима. Попавшего в ШИЗО, первым делом обыскивали и переодевали в робу с надписью на спине "ШИЗО" и тапочки - бахилы, сделанные либо из кусков транспортерной резиновой ленты, либо из старых валенок. После этого зек водворялся в камеру, где кроме бетонного пола, стен и потолка, стояла "параша" и железный стол с железными же скамейками, вбетонированными в пол. Нары, так называемые "вертолеты" поднимались в пять утра и опускались в девять вечера контролерами, при помощи специальных устройств. Курво и чай, естественно не пропускались, кормили горячей пищей через день, называлось это - день летный, день пролетный. В пролетный день, к положенной три раза в день тюхе хлеба, давали еще кружку кипятку. Надо ли говорить, что в камерах было невыносимо холодно, а предлагаемый рацион питания не согревал. Туберкулез, был постоянным спутником в этой жизни, наполненной болью, голодом и страданиями... Давали ШИЗО по пятнадцать суток, но можно было просидеть не выходя и сто двадцать. Все зависело от здоровья и настроя администрации, ведь имея такой арсенал пыточных камер, уморить можно было любого. Следующей ступенью в камерном мире был БУР или ПКТ - его давали до полугода, но, если уже будучи там, зек нарушал режим, его снова садили в ШИЗО, причем время, проведенное там, не засчитывалось в срок ПТК. БУРовская камера мало чем отличалась от изоляторской, разве что кормили там каждый день, разрешали курить, а на отстегивающиеся, по вечерам "вертолеты", разрешалось класть матрас.. Понятно, что прошедшие такой отсев люди, либо обладали гигантскими запасами жизненной энергии, либо были настолько идейными, что их было не возможно сломать, - легче умертвить.
По Воровскому закону, блатные, находящиеся в "открытой" зоне должны были постоянно "подогревать" братву, страдающую за "общее дело" в ШИЗО и ПТК, и были лагеря, где эти места "грелись" так усердно, что туда, буквально ездили отдыхать от лагерной возни, кайфуя там, по полной программе. Надо ли говорить, что "грев2 осуществлялся за счет тех осужденных, что составляли актив колонии. Завхоз ШИЗО и ПТК, был ключевой фигурой в этой цепочке, т.к. если напрямую загнать грев было нельзя, действовали через него. В основном завхозы с пониманием относились к подобного рода просьбам, т.к. будучи зеками, и сами нередко попадали под "крышу", поэтому то, что Гену Клеща назначили завхозом изолятора, было из ряда вон выходящим явлением. Дело в том, что обиженные или петухи, к коим с лекгой руки Джипы, был причислен Клещ, ни в коей мере не могли быть использованы для передачи общака в изолятор, да и вообще куда бы то ни было. Людям, которым в этой жизни было не чего терять не доверяли таких серьезных дел. Но помимо этого было еще одно: кормящий изолятора, т.е. баландер, как правило общался с завхозом, буквально ев с ним из одной миски, а делать этого с обиженными, мягко говоря не рекомендовалось. Таким образом каждый зек, который попадал в изолятор становился заминеханным сразу, как только брал из рук кормящего свою пайку. Получалась двоякая ситуация: либо основная масса не верила Джипе о проблемах с прошлым Клеща, либо просто не знали о случившемся, в любом случае вопрос повисал в воздухе и под сомнением были уже оба 6 и Клещ и Джипа...
- Я не знаю, как они так поступают: одновременно получают по два раза и как с гада, да еще и петухом объявляют! - Гера тусовался с ним на воздухе в локалке, - По жизни вообще так не делается...
- Но они то сделали, а Гера? Сделали с молчаливого согласия массы, которая или запугана ими, либо находится в зависимости по игре.
- Да, но теперь-то они и сами не знают что делать! Изолятор с БУРос Клещ заморозил, я разговаривал с теми, кто вышел оттуда, они говорят, что там: холод, голод и петля..., - Гера сплюнул сквозь зубы на землю и продолжал: - Ворам это вряд ли понравится...
- Гера, Гера... Ты там в своем МордовЛАГе совсем от жизни отстал! Забыл что ли, что Красноярск - город без фраеров? - он усмехнулся и толкнул локтем приятеля, - Здесь мазу держит тот, кто сильнее и ссылки на Воровское могут показаться неуместными.
- Значит нужно отписать об этом Ворам, пусть примут решение! - Гера рубанул рукой воздух, - Нельзя же вот так сидеть и ждать пока эти козлы не зафоршмачат всю зону!
- Решение... решение, брат мой, мало принять, его еще нужно исполнить, а у них - блок! Человек семнадцать - двадцать и получить с себя они не дадут, понимаешь? - он вдруг остановился и взял Геру за локоть, - Нужно действовать более тонко, братан. Необходимо настроить против них массу, нужно разговаривать на эту тему с людьми...
Он открыл глаза... Перед его взглядом опять предстала шуба... Все та же тюремная шуба: накиданная на стены штукатурка, сделанная специально так, чтобы на стенах было не возможно писать. Но зеки писали "Леха Рыжий 148-я 7 лет", "Казимир, отпиши в 5:8, ухожу на "крытую", - подобные надписи всегда украшали тюремные стены, и по ним можно было узнать, сидел ли в этой камере кто-то из знакомых или близких тебе людей. Писали не только на стенах. В тюрьме работала и нелегальная почта. Система "дорог" связывала между собой все тюремные камеры, хотя администрация прилагала все возможные усилия, чтобы пресекать межкамерную связь, наказывая за это, но зеки, снова и снова, восстанавливали оборванные дороги между камерными решетками или делали дырки в стенах (кабуры), если "словиться" с соседями по другому не получалось - ставили дорогу "по мокрому", т.е. славливались через канализационные трубы по параше, запаивали "малявы" в целлофан, заворачивали, привязывали к "коням" (канатики, сплетенные из ниток) и от камеры к камере шла тюремная почта, всегда находя своего адресата. Упорство зеков было достойно восхищения, ведь существовала даже любовная переписка между мужскими и женскими тюремными корпусами. Каждый день контролеры обрывали дороги, но зеки с маниакальной настойчивостью ставили их заново.
В камере, где он лежал, рассматривая надписи на шубе, работал телевизор. По НТВ шли новости... "...в момент въезда в тоннель генеральского автомобиля, прогремел взрыв. Фугасный заряд был по всей видимости заложен в свод. Генерал Романов в критическом состоянии был доставлен в военно-полевой госпиталь. Переговоры между чеченскими сепаратистами и Федеральным командованием под угрозой срыва..."
" В Москве был убит президент союза банкиров России Кевеледи. Капсула с радиоактивным цезием была вмонтирована в монитор его персонального компьютера..."
" Предстоящие, осенью этого года выборы в государственную Думу, обещают быть самыми непредсказуемыми за всю историю России..."
Противостояние между действующей властью и коммунистической оппозицией достигло своего апогея и, предстоящие выборы в ГосДуму, действительно могли стать генеральной репетицией Президентских выборов, назначенных на будущий год. Думая об этом, он снова и снова мучительно решал какой выбор ему сделать, т.к. положение, в котором он оказался было катастрофическим и, от сделанного им выбора, зависело многое, если не все... окончательно проснувшись, он перевернулся на другой бок и сел на шконку. Сокамерники смотрели телевизор. Заметив, что он проснулся, они заметно оживились: - А-а, с добрым утром,- улыбаясь сказал ему Георгий Миндиашвили, - Выспался?
- Да, привет всем! - он попытался улыбнуться, но вышло не очень.
Вот уже целый месяц они с Грузином сидели в камере 8:4 на больничном коридоре СИЗО - 1г. Красноярска и, с каждым днем напряжение вокруг них только возрастало...
- Ну, Максимов, докладывай! - генерал сидел, удобно расположившись в мягком кожаном кресле, попивая чай из фарфоровой кружки, явно антикварной и, по всей видимости, чертовски дорогой
- Все идет по заранее намеченному плану, товарищ Генерал. Мы даже двигаемся с опережением графика. Уже устранено, порядка восьмидесяти процентов нежелательной агентуры влияния Красноярского управления внутренних дел... Наши координаторы великолепно справляются в ориентированием людей Анатолия Петровича Быкова на нужные нам направления. Сам Быков вышел с предложением о покупке одиннадцати процентного пакета акций КрАЗа к Виктору Цимику.
- И что же Цимик? - генерал скептически хмыкнул, неужели согласился с предложением Анатолия Петровича?
- Он обещал подумать, товарищ Генерал..., - Максимов непонимающе смотрел на собеседника, - А что Вас так рассмешило? У него же нет другого выхода, если, конечно он хочет остаться в живых...
- Максимов, ты - идиот. Вы все - идиоты! Ну ладно Быков... Но ты, Максимов, ты! Ведь ты был классный аналитик! - генерал вдруг вскочил на ноги и зашагал по просторному кабинету - Ты знаешь где сейчас Цимик? - вдруг спросил он.
- Да, товарищ Генерал, знаю. В США. Подписывает контракт на поставку металлургических печей для КрАЗа... А что? Я сам проверял..., - Максимов непонимающе смотрел на Генерала.
- Проверял?! - Генерал, подскочив к Максимову аж затрясся, - ты значит проверял... а это ты видел? - и он, подойдя к столу. Взял газету и швырнул ее под ноги, вконец обалдевшему подчиненному.
Тот, наклонившись, поднял ее с пола и посмотрел название: - "Нью Йорк таймс", - прочел он и опустив глаза на заголовок, украшавший первую полосу: - "Русский бизнесмен предлагает совместный проект владельцу CNN". И что тут страшного?
- Страшного?! Это - катастрофа! Тед Тернер - владелец "CNN", крупнейшего и авторитетнейшего агентства теленовостей! Его жена - Джейн Фонда, знаменитая голивудсткая звезда! Если Цимику удастся заключить с ними контракт по предлагаемому варианту, они становятся совладельцами одиннадцати процентного пакета акций КрАЗа, на который ты, Максимов, нацеливал Быкова! Это полный провал операции! Если контракт будет подписан, даже физическое устранение Цимика ни чего не даст! Акции просто поменяют хозяина и уплывут в "Штаты"! Ты понял?! - Генерал был в ярости. Таким Максимов шефа еще не видел никогда. Он вдруг испугался, что Генерала хватит удар.
- Товарищ Генерал, не волнуйтесь, прошу вас...
- Не волнуйтесь?! Да ты понимаешь, что поставлено на карту? Если мы потеряем время, - накопившуюся денежную массу невозможно будет отмыть, не потеряв, при этом, половины всех средств! Ты представляешь себе хотя бы какие это деньги? У нас скопилось около миллиарда долларов. Это почти критическая масса! Денег не должно скапливаться так много и та надолго, они начинают работать против нас! Если Цимик выиграет время, у нас будут огромные проблемы, Максимов, ты понимаешь это?
- Да, товарищ Генерал. Можно вопрос?
- Говори!
- Где будет подписание этого контракта и когда?
- Через неделю Тернер и Фонда приезжают в Красноярск, чтобы осмотреть с экспериментами производственные возможности КрАЗа. Предварительное соглашение будет подписано сразу после этого, - Генерал начал успокаиваться, - Что будем делать? - он устало смотрел на подчиненного.
- Не волнуйтесь, товарищ Генерал, я сегодня же начну подготовку контрмер. Этот контракт не будет подписан.
- Но ты достаточно хорошо все просчитал? Этот пакет акций не останется безхозным?
- У него уже есть хозяин, товарищ Генерал.
- Кто?
- Анатолий Петрович Быков.
***
Контракт, предлагаемых Виктором Цимиком, коммерческих мероприятий по расширению производственных возможностей Красноярского алюминиевого завода, так и не был подписан. Цимик встретил, прилетевших в Красноярск Тернера и Фонду, отвез их в гостиницу отдыхать перед банкетом в их честь, а сам поехал переодеваться в смокинг, приготовленный как раз для подобного рода случаев. На крыльце собственного дома его и настигла пуля, выпущенная из снайперской винтовки неизвестного киллера.
Толмач был так же убит на пороге собственного дома, куда приехал вечером. Выйдя их машины, он был обстрелян из двух автоматов и, получив смертельные ранения, скончался в больнице скорой медицинской помощи.
Их всех похоронили рядом, на аллее славы красноярского кладбища : Чистяк, Синий, Ляпа и Толмач, они были вместе и живые, и мертвые.
Дорога в Совет Директоров, которую для Быкова так усердно расчищала "Контора", была свободна. Ни кто не мог уже более помешать Анатолию Петровичу подмять под себя производство алюминия в Красноярске. Наступала новая эра. Эра легализации первоначального капитала, который, по утверждению марксистов невозможно заработать легально и за, которым всегда стоит преступление. Но, как это не печально, моральная сторона этого вопроса не волновала ровным счетом никого. Рынок диктовал свои законы и пристрастия, ведь Жизнь не стоит на месте. Иншалла...
- Привет, земеля! - начал первый - долговязый парень, лет двадцати пяти, - Откуда прибыл?
- Из Красноярска, в данный момент, - он присел на одну из свободных шконок.
- А сам-то местный? - продолжал все тот же длинный.
- Красноярский, - он кивнул утвердительно.
- А с кем двигался? - подал голос второй: крепкий парень в адидасовском костюме.
- С Толмачем, - он прищурил глаза, - А че, есть общие темы? Или может где-то пересекались? Что-то я не помню тебя.
- Да нет, браток, мы так интересуемся... - долговязый жестом успокоил крепкого и, встав со шконаря, протянул ему руку: - "Дивичена" меня дразнят, а звать Вадик.
Он пожал протянутую руку и представился, в свою очередь. Второго парня звали Андрей "Иванчик". "Дивичена" "смотрел" за зоной, а "Иванчик" был его близким. У них была внушительная, по зоновским меркам, бригада, около двадцати человек. Они "держали" всю Лохалку, вмещавшую, как уже упоминалось, около пятисот зеков. Сам Дивичена играл в карты и у него было несколько приближенных, которые играли с ним на руку, обыгрывая и ставя в зависимость других осужденных. Выиграть у них в карьы было практически нереально, т.к. все колоды были либо крапленые, либо "коцаные", т.е. меченые и даже, если лоху просто глупо "перло", что называется, масть, выиграть не было ни какой возможности т.к. остальные участники игры, не давали лоху "откупиться". Таким образом любой желающий "подыграть" на "пятерке", был заранее обречен и либо платил, весь оставшийся срок, либо, если был не платежеспособным, объявлялся фуфлыжником и уже не мог повлиять на события, происходящие в лагере, т.к. приравнивался к обиженным (пассивным гомосексуалистам), которые занимали самую низшую ступень в иерархии лагерной жизни.
- Ты в карты - то играешь? - Дивичена смотрел на него, иронически улыбаясь, тасуя в руках колоду карт. Получалось у него ловко, как у крупье в казино.
- Только в бокс! - он усмехнулся и оглядел свои кулаки, с первого взгляда на которые, было ясно, что "набивались" они не один год.
- Ну, браток, мы же не на спартакиаде..., - Дивичена пожал плечами, - Хотя сейчас чего только не увидишь... Ладно, располагайся пока... Если будут какие проблемы - обращайся без всяких там...
- Идет! - он встал и кинув на прощание парням, вышел из секции.
Хорошо. Продолжу.
Не обращай внимания...дурак не поймет, а умный промолчит...
Вспоминая сейчас, этот эпизод двухгодичной давности он, опять усмехнулся, как и тогда. Когда обескураженные спортсменюги выкатывались вместе со своими манатками из офиса...
Блин позвонил Ляпе и, сообщил, что выполнил его просьбу.
- Где ты сейчас? - спросил его Ляпа
- На въезде в город, Витя, как раз проехал ГАИ в Березовке.
- Хорошо, подъезжай на набережную, туда, где мы встречались в последний раз... Жду тебя там через два часа. Идет?
- Да, Витя...
- Тогда, до встречи! - и Ляпа отключился.
Через два часа, они встретились, как и в прошлый раз на набережной Енисея.
- Я "забил" им стрелку, Витя, как ты сказал. Они готовы исполнить твой заказ..., - Блин смотрел на Енисей, величественно катящий свои холодные воды прямо в Северно Ледовитый океан.
- Хорошо, - Ляпа кивнул головой и так же устремил свой взгляд на реку. Помолчав немного он спросил, - Каким образом я смогу передать им заказ?
- Через три дня, в 13.00, они будут ждать тебя на Затоне, возле "Дома Грампластинок", знаешь такой?
- Конечно.
- Я поеду с тобой и сведу вас, остальное, как ты и просил. Ты сможешь сам назвать имя клиента...
- Отлично! - Ляпа протянул Блину руку, - Я всегда знал, что на тебя можно положиться!
- Да, Витя! - и Блин пожал, протянутую руку, - В любое время!
- Тогда, пока отдыхай, а через три дня, встречаемся здесь же в 12.00 Договорились?
- Понятно, - и Блин кивнул.
- Бывай! - и Ляпа, не оборачиваясь, зашагал к машине.
- Бывай..., - одними губами прошептал Блин, все также неотрывно глядя на Енисей...
Через три дня, ровно в 13.00, они подъезжали к магазину "Дом Грампластинок", расположенному в одном из жилых девятиэтажных домов на Затоне. Магазин занимал весь первый этаж здания, перед ним была небольшая площадь, через которую ходили люди, а по проезжей части, как по аллее, проезжали автомобили.
- Вот они, - указав на белую тонированную "девятку", стоящую прямо посреди площади, сказал Блин.
Ляпа остановил свою машину, не доезжая до "девятки", метров пятнадцать - двадцать и, открыв дверцу, стал выходить. В это время, из девятки, как черти из табакерки, выскочили трое в масках и с автоматами и открыли беглый огонь. Ляпа, нырнув за свою машину и, вытащив из салона "калаш", начал отстреливаться, Блин лежал рядом с ним и вел огонь из помпового "Моссберга"... Пули, выпущенные из четырех стволов, мгновенно заполнили людную площадь, свистя и рикошетя от стен зданий, заставляя мирных граждан попадать наземь и, прижаться к мостовой. Еще бы! Война прямо в центре города! Таких разборок Красноярск еще не видел! А боевые действия только набирали обороты и в ход уже пошли, ручные гранаты, на взрыве, которой, один из нападающих, выдвинулся к позиции, занимаемой Ляпой и, всадил в него очередь из автомата Калашникова...
Тело Ляпы осталось лежать рядом с продырявленным пулями, "Ланд Крузером", Блин с простреленным бедром, лежал здесь же. До приезда милиции и "скорой помощи", оставалось несколько минут...
***
- Вот, значит как..., - он опять, встретился с Толмачем в адвокатской комнате СИЗО - 1.
- Да, братан... Дела наши совсем хреновые, даже не знаю что и делать? О твоем освобождении даже речи не идет. Шарахаются все, как от чумного, только при одном упоминании тебя. Так что, готовься к этапу, - поедешь в зону. Мне сказали, что на "пятерку" в Старцево. Я, думаю, что проблем у тебя не будет..., - Толмач попытался улыбнуться, но у него не получилось
- Юра, не волнуйся за меня. Занимайся своими делами и самое главное - не дай им повод, чтобы убить тебя.
- Да, братан... Я постараюсь...
***
При Быкове КрАЗ выбросов делал меньше, а налогов платил больше. Плюс помогал и городу и краю, Советскому р-ну, Назаровцам, содержал заводские больницы.
А сейчас от КрАЗа одни выбросы, работать там ни кто не хочет, разве, что в завоуправлении народ еще немного держиться. А рабочие от туда очень давно бегут.
Продолжение
Год обезьяны, 1992 г, Красноярск, Россия
Фамилия Миндиашвили была известна в Красноярске. Да и на Российском уровне многие знали кто такой Дмитрий Миндиашвили. Школа Высшего спортивного мастерства (ШВСМ), где и работал заслуженный тренер России, воспитала немало чемпионов Мира и даже Олимпийских по вольной или Греко - Римской борьбе. Самым известным из них был двукратный Олимрийский Чемпион - Иван Ярыгин. Естественно, что такой человек, как Дмитрий Миндиашвили входил в истеб города Красноярска и края, а следовательно пользовался авторитетом и уважением.
Тогда, в 1992-м году, он совершенно случайно столкнулся с Миндиашвили, не самим Дмитрием, а с его племянником Георгием. Произошло это на чьем-то дне рождения, когда один из присутствующих там начинающих коммерсантов отозвал его в сторону для разговора без посторонних.
- Ты знаешь, сынок, меня практически с пеленок, - начал Виталий Максимович (так звали бизнесмена), - и, мои сын и дочь, выросли вместе с тобой, как с братом. Именно поэтому я обращаюсь к тебе за помощью...
- Что случилось? - он насторожился. Такой щепетильный подход к просьбе означал, что он не сможет отказаться от ее выполнения.
- Ты знаешь, что я соучредитель фирмы "Анима"?
- Да, да, Виталий Максимович, я слышал что-то такое, но если честно, не вдавался в подробности, вы же знаете, я редко бываю здесь...
- Да - да... Но тем не менее это не мешает тебе быть в курсе происходящего в Красноярске и крае, - он прервался, чтобы выпить сока и, немного помедлив, продолжил: - У нас появились серьезные проблемы...
- С чем это связано?
- С рэкетом, сынок, с рэкетом. Примерно полгода назад мы имели неосторожность связаться с Миндиашвили...
- Миндиашвили? - переспросил он, - А как эта фамилия связана с рэкетом? Он же, вроде как, сборную России по вольной борьбе тренирует, или я отстал от жизни?
- Нет, ты не отстал, но я говорю о его племяннике Георгии...
- И что? А этот-то куда полез, он же всегда комсоргом был, и в школе, и в институте... О каком рэкете здесь может идти речь? Я что-то не понимаю..., - он удивлялся все больше и больше.
- Понимаешь, он состоит у нас в фирме на должности коммерческого директора и, в последнее время, ведет себя очень нагло и вызывающе. Кроме того, он заключает какие-то сделки, без нашего ведома, а потом у нас возникают проблемы... Короче говоря - дела в фирме происходят в упадок из-за его деятельности. Он просто тянет из нас деньги.
- Он что же один что ли на вас столько жути нагнал?
- Нет. У него целая бригада таких же отморозков - спортсменов... Коля "Клюка", Сергей "Шрам", ты слышал про таких?
- Да... Теперь я начинаю понимать..., - он закивал головой, - там же, с ними, и Тимур Галлиев - азейрбаджанец, такой маленький с большой головой. Я не ошибся?
- Точно! - Виталий Максимович облегченно вздохнул, - Ну что ты скажешь по этому поводу?
- Сначала, мне нужно увидеть все своими глазами, и поговорить с вашими учредителем, кто он?
- Апанович Юрий Иванович. Но он ужасно боится всех этих разборок и, я думаю, польза от него будет небольшая...
- Но мне необходимо встретиться с ним, ведь я не могу действовать вслепую... как я могу его найти?
- Знаешь, а приезжай к нам завтра с утра, прямо в офис, идет? Часам к 9-ти утра...
- Договорились, - и они обменялись рукопожатием. После того, как Виталий Максимович уехал, он проанализировал весь разговор, пытаясь понять, что же происходит, но тогда было много неясностей и все воспринималось просто, как еще одно звено в целой цепочке событий, неизвестно куда идущей.
На другой день, ровно в 9.00, он был в офисе фирмы "Анима", что в переводе с латыни означало "Душа" и, сидя в приемной, разговаривал с миловидной секретаршей, ожидая приезда начальства...
Виталий Максимович и Анапович появились в 9.15 и поздоровавшись, пригласили его в кабинет, где и состоялся разговор.
- Ну, что у вас здесь происходит? - он переводил взгляд с одного коммерсанта на другого, - Чего вы молчите-то?
- Он что, один что ли? - Анапович обращался к Виталию Максимовичу - Ты же говорил, что у тебя серьезные завязки с серьезными людьми, а приехал один... Что он сможет решить?
- Иваныч, не шуми, - Виталий Максимович пытался успокоить компаньона, - он приехал только посмотреть...
- Посмотреть?! Посмотреть..., - Анапович завелся с пол-оборота, - Вам посмотреть, а у меня каждая такая встреча десять лет жизни отнимает и несколько сотен тысяч баксов! Чего тут смотреть? Что вы хотите увидеть?
- Юрий Иванович, начал он, - постарайтесь, во-первых успокоиться. Ни каких боевых действий, во всяком случае сегодня, не планируется, поэтому потерпите и работайте, как обычно, а я посижу в приемной и понаблюдаю, как будут развиваться события прежде, чем мы примем какое-либо решение, договорились? - и он ободряюще улыбнулся мужчинам. Они переглянулись между собой. Он чувствовал. Что напряжение значительно спало.
- Вы делайте все, как обычно, как будто меня нет, - и с этими словами он вышел в приемную.
Поболтав несколько минут с секретаршей, он услышал шаги в коридоре и, глянув на часы, понял, что это те. Кого он ждет. Так и есть, - дверь в приемную распахнулась, и в помещении сразу стало тесно от величины вошедших людей. Георгий Миндиашвили, ростом около двух метров и весом за сто килограммов, вошел в приемную в сопровождении двух, примерно таких же, как и он бугаев. Однако, увидев его, Георгий, как будто наткнулся на невидимое препятствие и произнес одними губами: - Ты?... Как ты здесь... оказался? - от удивления он даже открыл рот.
- Да, так..., - он улыбался грузину, - кое-какие дела... Да вот с Мариной Ивановной, - он подмигнул секретарше, - заболтался, ты не стесняйся меня, Георгий, я по своим делам...
Миндиашвили, пожав плечами, оглянулся на сопровождавших его мордоворотов и, кивнув им головой, двинулся в кабинет. Те, последовали за ним...
Вечером того же дня он, сидя в "Огоньке", обсуждал увиденное с Толмачем. Ляпа и Синий, были тут же.
- Представляете, они, можно сказать, прямо за шкирку, вытащили его из кабинета и поехали в банк, обналичивать чеки.
- А много у него денег? - Ляпа внимательно слушал, - И почему они его "распускают"?
- Хороший вопрос, - он, улыбнулся всем троим, - на счету у производственной строительной сельскохозяйственной фирмы (ПССХВ) "Анима" в ГосАгропромБанке "Нива" сто сорок девять миллионов американских рублей! Как вам это нравится?
- Нам это очень нравится! - Толмач хлопнул его по плечу, - но откуда у нас в городе такие деньги?
- Прямиком из Москвы. Целевой кредит на строительство и сельское хозяйство, которыми, согласно "Устава", должна заниматься "Анима". Я узнавал, кредит им "продавливали" на самом высоком уровне. Мне шепотом назвали фамилию Премьер-министра, так что такие вот дела...
- Как же так, имея такие связи, попасть в такой "прокус"? - подал голос Синий, - не понимаю, зачем он связывался с этими спортсменами?
- Трудно сказать, братан, но факт остается фактом - ему все это надоело. Они не дают ему развиваться, а просто тянут с него деньги. Именно поэтому, он вышел на нас...
- Хорошо, - подвел итог Толмач, - Вези этого, как его?
- Юрия Ивановича...
- Вот-вот, вези его сюда завтра часам к семи вечера, а этим Миндиашвиливским уродам, а конкретно Коле "Клюке", скажи, что я хочу его видеть в 20.00 в "Огоньке", договорились?
- Добро! - и они попрощавшись, вышел из "огонька".
Утром следующего дня, он опять приехал в офис "Анимы" и, дождавшись когда "бригада" Миндиашвили появиться в просторном холле здания, где располагалось, по - меньшей мере двадцать различных фирм и фирмочек, двинулся навстречу. Коля ""люка""- здоровенный, белобрысый детина, с чудовищно деформированными, от постоянной набивки, кулаками, шагал рядом с Георгием Миндиашвили. Выглядели эти двое - внушительно и даже этот огромный холл, с семиметровыми потолками, витринными окнами и колоннами - опорами, отделанными мраморной плиткой, не скрашивали их гигантских размеров. Подойдя к ним вплотную, он поздоровался и, улыбаясь сказал: - Коля, тебя сегодня хотят видеть в 20.00 в баре "Огонек".
- Кто? - глазки "Клюки" тревожно мигнули и уставились на него.
- Юра "Толмач", если не возражаешь, - он не мигая смотрел в глаза этому носорогу.
Именно на это животное был похож Клюка. Такой же бронированный и огромный, с такими же маленькими поросячьими глазками, интеллекта в которых было не больше, чем их размеры. После его слов Клюка, на какое-то время задумался.
- А по какому вопросу?
- Ну, Колян, неужели ты сам не понимаешь? По всей видимости по этому, - и он обвел руками холл.
- А ты какое к этому имеешь отношение? - Клюка смешно наморщил лоб.
- Пока - никакого, а дальше будет видно. Ну, что? Ты будешь?
- Да, я приеду, - и Клюка утвердительно кивнул головой.
- Ну тогда, до вечера! - он развернулся и зашагал к выходу, чувствуя, как спину ему сверлят ненавидящим взглядом, но ему было на это - плевать.
Вечером того же дня в баре "Огонек" состоялась встреча, на которой Георгию Миндиашвили, в ненавязчивой форме объяснили. Что фирма "Анима" находится под крышей у Сани Синего. Вопросов по этому поводу не возникло и грузину, вместе с его бригадой, предлагалось завтра же в течении двух часов, забрать свои монатки, если таковые имеются, из офиса фирмы, и сваливать на все четыре стороны.
Утром следующего дня, он, проконтролировал выполнение этого условия, лично присутствуя в офисе и, наблюдая, вместе, с обалдевшими сотрудниками фирмы, как ни на кого не глядя, собрав свои нехитрые пожитки, эти, вчера еще такие крутые и уверенные в себе парни, покидают помещение. После того, как все завершилось, он, повернувшись к сотрудникам, улыбнулся и сказал: - Работайте спокойно. Если возникнут проблемы, обращайтесь. Всего доброго! - и вышел на улицу.
А ты сам то из какого города? помнишь 90-е?
На заказуху от кого? Глупенький дурашка.
Реальные цели надо ставить.
От того, кто кто начнет вопить закройте завод, его не закроют.
А от того, что народ пойдет на слушания, завод выбросы свои не увеличит.
Дальше все просто, пришел Лебедь, кинул Быкова, КрАЗ перешел Дерипаске и Быков теперь дня народа кажется ангелом. Дерипаска строит новые цеха, выбросов будет еще больше http://yad-zavod.org/ru/news/materialy-k-publichnym-slushaniyam-po-krazu-dostupny-dlya-grazhdan.htm
А если продолжения хотите, то пообещайте не дать Дерипаске еще цеха строить и город травить, пойти на слушания 25 января и сказать свое НЕТ Дерипаске. Обеспечите победу народа на слушаниях, будет вам продолжение...
А пока вот еще про Быкова, там тоже много фамилий из 90-х, много знакомых названий http://coollib.net/b/221100/read
А вот у Зинки этого нет, кого возле дома грампластинок Мелодия на правом завалили? Я уже от старости забыл, Толмача? Он ведь машины крутые любил? Видел я одну манинку его после его смерти. Нового хозяина правда тоже завалили.